Олег Воля - Русский бунт. Шапка Мономаха

Он любезно улыбнулся и ответил на превосходном немецком:

— Я был рад помочь дочери покойной императрицы Елизаветы Петровны.

Глава 6

Готовясь к встрече с персидским посланником, я осознал, что никакого представления о текущей ситуации в Иране не имею. Никогда, ни в прошлой жизни, ни в этой не интересовался делами нашего закаспийского соседа. В моем окружении тоже знатоков не было. И потому мне посоветовали обратиться к знатному специалисту по Персии, богатейшему московскому купцу Лазарю Назаровичу Егиазаряну.

А вот уж про него-то мне рассказали куда больше, чем про Персию.

Предки Лазаря давно и плотно опекали казну шахской династии Сефевидов. Оставались они при финансах Персии, и когда власть в стране подмял под себя Надир-Шах. Но после убийства этого узурпатора воцарился хаос, и Лазарь с семейством предпочёл перебраться в Россию. Причем с немалыми суммами, которые он и вложил в многочисленные мануфактуры, активно преумножая стартовый капитал.

Я сам из истории знал, что, получив дворянство из рук Екатерины и взяв фамилию Лазоревы (а позже Абамелек-Лазаревы), купеческая династия войдет в самые сливки российского общества. Но пока что глава рода дворянином еще не стал и фамилию еще не изменил. Потому я подумал и решил поговорить с ним без пафоса, за завтраком.

Выглядел он как типичный армянин. Крупный нос, глаза слегка навыкате. С щетиной явно приходилось бороться ежедневно. Волос на голове был густ и, несмотря на седьмой десяток, сединой были покрыты только виски. Телом Лазарь тоже не огрузнел, как многие его сверстники, и поклон исполнил вполне изящно.

— Счастлив приветствовать истинного государя земли Русской. Надеюсь, быть полезным вашему величеству.

— Я тоже рад знакомству, Лазарь Назарович. И давайте без церемоний. Прошу к столу, перекусим, поговорим.

За трапезой я объяснил причину приглашения и получил ретроспективную справку по Персии и обзор текущей ситуации.

С времен царствования на Москве Ивана Третьего, деда знаменитейшего Ивана Грозного, в Иране правила династия Сефевидов. К началу восемнадцатого века внутренние проблемы Персии привели к многочисленным мятежам и поражениям от внешних агрессоров — России и Турции. И судьбу Польши Персия не повторила только благодаря одному из военачальников туркменского происхождения — Надир-Шаху. Он совершил чудо. Удержал страну от распада и вернул захваченные земли.

Правда, для этого ему пришлось в 1732 году свергнуть своего государя Тахмаспа Первого и посадить на престол — с чисто декоративными целями — его сына Аббаса. Впрочем, обоих он впоследствии убьёт и шахом объявит уже себя.

Надир-Шах расширил границы Персии до предела, завоевав территории Грузии, Азербайджана, Хивы, Бухары, Афганистана и кусочек Индии. Но, как это обычно и бывает, Надир-Шах, будучи удачливым полководцем, был отвратительным правителем и привел хозяйство Персии в полный упадок. После его убийства в 1747 году страна распалась на уделы и погрузилась в гражданскую войну.

— Вот тогда мы и решили покинуть пределы Персии и переселиться в Россию. Здесь несравнимо больше порядка и устроенности. Кроме того, мы здесь среди единоверцев, и это очень умиротворяет.

Период бардака длился очень долго и только спустя полтора десятилетия Керим-хан Зенд Мохаммад сумел собрать воедино то, что было возможно собрать. Пусть и без Афганистана и прочих окраин, но это снова была Персия.

Керим-хан личностью оказался выдающейся. В первую очередь своей государственной мудростью. За десять лет правления он привел в порядок экономику, наладил работу судов и госаппарата. Завязал отношения с Британской Ост-Индской компанией и позволил ей основать торговый пост на юге Ирана. При нем Шираз, столица Персии, активно застраивался красивыми зданиями. Строились дороги, мосты, ирригация. Процветала поэзия и наука. И все свое правление он старался не ввязываться в войны.

При всем при этом он лично был по-человечески скромен и не присвоил себе шахского титула. Называл он себя Вакиль од-Дауля «Уполномоченный государства». Формальным главой Персии при нем продолжал оставаться прямой потомок династии Сефевидов, шах Исмаил III, увы, умерший в прошлом году.

— И не старый еще был. Всего сорок лет. Может, отравили, а может, и сам спился, сидя в золотой клетке, — задумчиво потер голый подбородок Лазарь Назарович. — В общем, у шаха остался сын, Хайдар Мирза. Он должен стать новым шахом. Впрочем, пока что Керим не торопится проводить церемонию. Может, для своих сыновей шахскую корону планирует. Этого точно я сказать не могу. Кроме сына, у шаха осталось еще две дочери. Старшая, Зинат ан-Ниса Бегум, замужем за каджарским ханом, младшая, Зайнаб, насколько я знаю, не замужем.

Я внимательно слушал армянина, запоминая сказанное и перебирая осколки собственных знаний по Ирану. При слове «каджары» я сразу насторожился. Именно шаха каджарской династии в двадцатые годы двадцатого века свергал Мохаммед Реза Пехлеви. Стало быть, этот род грамотно использовал свое родство с предыдущей династией и где-то в эти времена заложил фундамент своей власти.

— Что касается персидского посланника, Мохаммеда Хана Мокри, то я его знаю хорошо. В тридцать девятом году он входил в большое посольство Надир-Шаха к царице Анне Иоанновне, — купец широко улыбнулся и добавил: — Если бы цель того посольства была достигнута, то ваша Елизавета Петровна вошла бы в гарем шаха и не стала бы императрицей. На троне сидел бы Иван VI, и история России пошла бы совсем по другому пути.

Я изумленно посмотрел на улыбающегося армянин, и тот развел руками:

— История не знает слова «если». Как случилось, так случилось. Не нам обсуждать предначертанное господом.

Он перекрестился и продолжил.

— Моххамаду тогда было двадцать лет, и он отвечал за доставку до Санкт-Петербурга четырнадцати слонов. Справился он успешно, и все они здоровыми добрались до столицы. В том походе он хорошо выучил русский язык и свободно на нем говорит, равно как и на турецком и армянском. Падение Надир-Шаха пережил благополучно и позже породнился с нынешним правителем. Его дочка замужем за одним из братьев Керим-Хана.

— А как человек он каков? — спросил я.

— Не лучше и не хуже прочих. Самолюбив, как и любой восточный вельможа. Унижения от казаков вряд ли простит. Скорее всего, затаит на них обиду. Но может и не связать их действия с вашим величеством, если его удастся убедить и расположить к себе. Любопытен. Собрал неплохую библиотеку. Дружен с поэтами, хотя сам, насколько я знаю, не пишет стихов.

Ну что же. Информация была интересной. С ней уже можно было работать. Далее разговор перешел на дела хозяйственные, и Лазарь Наумович в полной мере воспользовался моим благодушием и благодарностью, продолжив ковать финансовое благополучие своей семьи.