Олег Воля - Русский бунт. Шапка Мономаха

* * *

На столе, в полуподвальном помещении Сретенского монастыря, раздетое до исподнего, лежало тело. О насильственной смерти свидетельствовало потемневшее лицо, вывалившийся изо рта язык и глубокий темный след от шнура, которым удушили несчастного. Над телом стояли три министра собственной персоной.

— Согласен, государь поручил мне сформировать штат и структуру министерства внутренних дел и возглавить его. Но у меня сейчас нет людей. Фактически никого! — несколько нервно воскликнул Пётр Иванович Челищев. — Я прошу вас заняться этими делами своими силами, Афанасий Тимофеевич. У вас худо-бедно люди есть.

Министр государственной безопасности Соколов криво усмехнулся.

— Люди-то есть. Да им некогда поесть! У нас с этой коронацией работе конца и края не видно. А тут никакой политики в деле нет и нам заниматься им не с руки.

— Не скажите, любезный Афанасий Тимофеевич, — вмешался друг свежеиспеченного министра МВД, министр юстиции Александр Радищев. — Покойного звали Иоанний и был он игуменом из Дмитровского Борисоглебского монастыря. Так что дело вполне может оказаться политическим.

— Ах, бросьте вы, Александр Николаевич, — отмахнулся Соколов, — политические до исподнего своих жертв не раздевают и перстни вместе с пальцами не отрезают. Разбой это и ничего больше. А стало быть, пусть полиция им и занимается.

— Ну ведь нет еще никакой полиции! — горестно возопил Челищев. — Дали мне горстку солдат нестроевых. Так там одни крестьяне. Всех мало-мальски грамотных ваш главный артиллерист выгреб. Ему, дескать, нужней. Мне бы хоть одного толкового, как ваш Пестров, например.

— Э-э, нет! Егора не отдам! Самому нужен, — категорически заявил глава тайного приказа и гнусно ухмыльнулся. — Но могу вам совет дать. Ищите себе штат по каторгам. Я вот точно знаю, что пяток бывших архаровцев на каменоломнях в Татарово сейчас. Они как раз на Москве полицейской работой занимались при прежнем обер-полицмейстере и на каторгу заодно с прочими загремели.

Челищев с сомнением посмотрел на Соколова, потом на Радищева. Тот кивнул:

— Оформим им амнистию от государя при согласии верно служить под твоим началом. Хоть что-то на первое время, — и повернулся к Соколову: — Но пока суть да дело, помогите с расследованием. Ведь явно, что дело до Патриарха дойдёт, и тот уже не применёт у государя правды искать.

Соколов вздохнул.

— Хорошо. Начнем мы. Но все едино вам передадим.

* * *

Внутренний дворик московского дома знатного купца Егиазаряна был оформлен с явным восточным колоритом. Небольшой уголок образовывали деревья, укрывая в своей тени резную беседку, перед входом в которую бил крохотный, но самый настоящий фонтанчик. Единственное отличие, что фонтанчик питали не ручьи с горных склонов, а несколько слуг, качающие помпой воду из колодца в большую бочку на чердаке. Но для хозяина дома и для его уважаемого гостя разница была неощутима.

Два уважаемых человека расположились в беседке за щедро уставленным дастарханом и вели неторопливую беседу.

— Не устану восхищаться твоим возвышением, уважаемый Лазарь, — прожевав и вытерев губы, произнес уважаемый гость, персидский посол Мохаммед Хан Мокри. — В твоих руках теперь все купцы, все мастеровые и все строители такой большой страны как Россия. Это очень великое достижение.

— Не могу сказать, что я разделяю твой восторг, уважаемый Мухаммед. Мне придется оставить все свои дела, дабы отправлять дела государя.

— Не беда. Аллах послал тебе трех достойных сыновей. Ованес, Минас и Иоаким вполне способны заниматься семейным делом, пока их достойный отец занимается государственным. Тем более что одно другому вполне способно помогать.

Мелко и искренне рассмеялся персидский гость. Хозяин ответил улыбкой, но не столь беззаботной.

— Конечно, не заработать в такой ситуации это просто прогневить удачу. Но ты, мой друг, все равно не представляешь, как это мелко по сравнению с тем, что мне предстоит.

— Расскажи, — заинтересовался гость.

— Казалось бы, ничего нового государь не сказал. Есть частные предприятия, есть казенные. Последними надо управлять, и это поручено мне. Но это только на первый взгляд. На самом деле я должен так вести дело, чтобы частные предприятия разорялись в тех областях, которые я намечу как монопольное государственное владение. Или не разорялись, а становились частично государственными и в делах своих следовали общеимперской политике.

Хозяин глотнул сока и продолжил.

— Вот, например, изготовление кирпича. Мне предстоит создать в Мытищах огромной кирпичный завод на десятки миллионов штук кирпича в год. Государь поведал мне устройство печей, которые позволяют делать кирпич в пять раз дешевле, чем ныне. Кроме того, на заводе будут работать заключенные, что еще больше снижает расходы. Само собой, этот завод скоро удушит всех конкурентов и станет монополистом. И когда император затеет какое-нибудь строительство, то строчка расходов на кирпич в одной казенной смете просто станет строчкой доходов в другой казенной смете. И так во всем, от кирпича до стали. И такие заводы-монополисты должны возникнуть рядом со всеми крупными городами империи.

— Ты лопнешь, мой друг! — воскликнул гость. — Ты просто порвешься в попытках все успеть! Ах, какая коварная награда тебе досталась от императора… — покачал головой Хан Мокри.

— Не все так плохо, — улыбнулся Егиазарян. — Государь осознает трудности и готов помогать. Как вариант он предложил формировать долгосрочные и среднесрочные планы и, уже отталкиваясь от них, строить свою политику. Например, он хочет покрыть камнем все мало-мальски значимые дороги в стране…

— Это невозможно! — перебил персидский посланник своего друга. — Россия слишком большая страна.

— Я сказал то же самое, — улыбнулся Егиазарян, — на что мне государь ответил: «Знаешь, как можно съесть слона? По кусочку!».

Оба посмеялись этой шутке.

— Вот по кусочкам все и будет делаться. Максимальный план лет на пятьдесят будет состоять из среднесрочных планов в пять лет. А те в свою очередь будут состоять из ежегодных планов. С такой перспективой нетрудно запланировать всю цепочку заводов, работающих на общую цель, с таким расчётом, чтобы они были всегда загружены и приносили доход.

Персидский посланник тяжело вздохнул.

— Как жаль, что в нашей родной Персии нельзя так далеко заглядывать в будущее. Трудно даже предположить, что будет уже в следующем году. Керим-Хан немолод. Его сыновья не столь мудры, как отец. А враги сильны уже сейчас. Каджарский хан Ага Мохаммед, женатый на старшей дочери последнего из шахов династии Сефевидов, спит и видит свою задницу на золотом троне Ирана.