Анатолий Дроздов - Кровь на эполетах [СИ]

— Что такое микробы? — заинтересовался Александр.

— Мельчайшие крохотные существа, которые обитают вокруг нас. Можно рассмотреть только в микроскоп. Попадая в рану, могут вызвать воспаление – вплоть до заражения крови. Потому роды надлежит принимать в чистой одежде, проглаженной утюгом, руки не только тщательно вымыть, но и протереть спиртом. Если акушер этого не знает, то следует гнать его в шею! Убьет мать и ребенка.

— Забываю, что вы лекарь, — вздохнул царь. — В это трудно верить, глядя на ваш мундир и ордена. Ладно, с акушером сам поговорю. Вы принесли мне великую радость, граф. Что хотите в награду?

— Позвольте после войны открыть лазарет для рожениц и акушерское училище для женщин.

— Странное желание, — удивился он. — Почему для женщин?

— Они к этому способны. К тому же роженице легче с дамой-акушером, не будет стесняться. Ее величество, — я кивнул на постель, — одобрила.

— Если такова воля супруги, не возражаю, — развел он руками. — Но это не награда, Платон Сергеевич. Как понимаю, лазарет и училище собираетесь содержать за свой кошт?

— Именно так.

— Тогда жалую вам десять тысяч душ из казны.

— Благодарю, ваше императорское величество, — поклонился я.

— А теперь идите, Платон Сергеевич, — сказал он. — Хочу побыть с сыном и супругой. И постарайтесь никого не заколоть за дверью.

Он улыбнулся и пошел к постели…

15 июня объединенная армии России, Пруссии и Швеции (последняя присоединилась к коалиции в последний момент) форсировала Эльбу и подошла к Лейпцигу. По иронии судьбы именно здесь, как и в моем времени, должна была состояться грандиозная битва. Переправа через реку прошла без сучка и задоринки. Я подсказал Багратиону, как навести мост из заранее подготовленных понтонов, которые соединяют в цепь на своем берегу, а затем течение разворачивает ее поперек реки. Князь опробовал метод на Шпрее, убедился в его эффективности и отдал соответствующий приказ. Переправы наводили русские саперы. Наплавных мостов построили несколько – в тех местах, где французы нас не ждали. Первой на левый берег реки перешла кавалерия, следом двинулась пехота и пушки. Поняв, что его обыграли, Даву отвел войска к Лейпцигу, где и укрепился, заняв господствующие высоты. 21 июня обе армии встали друг против друга и принялись готовиться к сражению, которое обещало стать кровопролитным. Войска коалиции под командованием Багратиона, считай, Александра I, превосходили французов численностью, но уступали им в плане организации и дисциплины. Разноязыкая армия, где пруссаки и шведы подчиняются Багратиону номинально. Захотят – выполнят приказ, саботируют – что ты им сделаешь? Нажалуешься Фридриху Вильгельму или Бернадоту [96] Жан-Батист Жюль Бернадот, маршал Наполеона, в 1810 году усыновленный королем Швеции и ставший впоследствии основателем новой королевской династии этого государства, которая правит до сих пор. В описываемое время – регент при слабоумном короле Карле XIII и фактический правитель Швеции. ? Ну, погрозят они пальцем виновнику, возможно, отберут какой-то орденок, но битва-то проиграна.

На душе у меня было погано: крови прольется море. В моем времени французы под Лейпцигом потеряли около 70 тысяч человек, включая пленных, союзники – около 54 тысяч ранеными и убитыми, из которых 23 тысячи – русские солдаты и офицера. Получил смертельное ранение генерал-лейтенант Неверовский, были убиты еще семь генералов. В русской армии царила мрачная решимость: все собирались драться, но подъема, который имелся в России, не наблюдалось. Воспользовавшись паузой, я навестил свой полк, где по-прежнему числился командиром. Так здесь принято: служишь в свите, но по спискам – в полку.

Услышанное от Спешнева встревожило. Полк собирались использовать как обычный егерский. То есть ставить в линию, стрелять по колоннам французов, а потом идти в штыки. Представляю потери… Мой бывший батальон – де-факто спецназ в этом времени. Бросить его в рукопашную – идиотизм. Только начальство не убедишь. Кто станет слушать майора, пусть даже из свиты императора? Сходить к Багратиону? Пошлет. Он все понимает, но царь требует победы – решительной и безоговорочной. Тут не до какого-то полка.

Офицеры ходили мрачными, и я предложил Спешневу посидеть, как бывало. Он согласился. Быстро организовали стол. Провианта хватало – пруссаки поставляли его бесперебойно. Кое-что прикупили у маркитантов. Нашлось, что выпить и закусить. После пары тостов я взял гитару:

Лица старших офицеров посуровели, у юных прапорщиков – наоборот приобрели мечтательное выражение. Сейчас добавим:

Офицеры заулыбались. Пою припев и завершаю:

— Умеете вы настроение поднять, Платон Сергеевич, — сказал Спешнев, когда я смолк. — Что ж: последний – так последний! — он сжал кулак.

— Хотел быть завтра с вами! — вздохнул я. — Только не позволят.

— Вам нельзя, — покрутил головой Синицын. — Мы сгинем – невелика потеря, а вот вы у России такой один. Сколько уже сделали! Говорят, даже наследника у государыни приняли.

— Было дело, — кивнул я. — Ее императорское величество так пожелала.

— А еще немца-акушера пинками от государыни прогнали, — продолжил Потапович.

Надо же! И здесь знают.

— Пинать не пинал, но за шиворот волок, — признался я. — А вот нечего к русской императрице с грязными лапами лезть!

Офицеры захохотали.

— Какой он, наследник? — спросил Синицын.

— Младенец, как младенец, — пожал я плечами. — Ест, спит, пачкает пеленки. Даст Бог, вырастет умным и здоровым.

— Сохрани его Господь! — перекрестился Синицын. Другие офицеры поддержали. Любят здесь царя, это не в двадцатом веке.

Из полка я вернулся в приподнятом настроении, но мне его мгновенно испортили.

— Где вас носило, граф?! — раздраженно напустился на меня царь, к которому меня потащили сразу по прибытию.