Сергей Васильев - Сталь Императора

Но всё это – позже. А в 1903 году, начитавшись староверских архивов, Сосо нетерпеливо ждал возвращения Петро, ежедневно забираясь на гору Кит-кай и подолгу всматриваясь вдаль, переваривая прочитанное и гадая, зачем этот суровый таёжный житель вывалил на него всю эту информацию. Петро пришёл затемно, долго шушукался в сенях с Марфой и вошёл в горницу, когда молодой революционер готов был уже сам выпрыгнуть ему навстречу, и только природная гордость не позволяла ему это сделать. Сняв заячий треух, перекрестившись на красный угол, Петро присел на лавку и, смерив ссыльного долгим взглядом из под мохнатых бровей, на правильном, литературном русском сказал, как выдохнул: «Поговорим?»…

Джугашвили потом очень часто вспоминал этот разговор, ставший поворотным в его жизни. В глухом Иркутском селе перед ним сидел годящийся ему в отцы наставник беспоповцев поморского согласия и смотрел на него с тоской и надеждой, буквально вырывая из груди слова тревоги, которая давно уже поселилась в сердце, накипела, и теперь, выплескиваясь наружу вместе с неспешной речью, незримо висела в воздухе, заполняя собой крохотную светёлку крестьянского домика на краю цивилизации.

– Мы совершили много ошибок, – опустив голову и не глядя в глаза революционеру, тяжело выталкивал из себя слова Петро, – мы думали, что закрывшись от мира, мы сохраним неизменной веру предков. Но город оказался сильнее нас. Он забирает нашу молодёжь, и она уже не хочет, да и не может жить по-старому. Уходя из деревни, молодые или вообще не возвращаются, или возвращаются совсем другими… Им не нужны молитвы. Им нужен результат. Они хотят действовать и не желают быть изгоями… И я… И мы очень боимся, что их жаждой жить и служить воспользуются бесы, кои заполонили и царские покои, и церковные аналои и… и ряды революционеров…

– Петро…

– Подожди, не перебивай… И это не единственная проблема, – Петро встал, повернулся, нагнулся к куцему окошку и продолжил, уставившись взглядом в снежный окаём. – Если деревьев много – это называется лес. Нас – староверов – тоже много, но новый лес Древлеправосла́вной Це́ркви на русской земле так и не вырос, – он тяжко вздохнул, – и уже не вырастет. Нас много, но мы каждый по себе. Каждое согласие сидит за своим забором, да ещё и умудряются друг друга попрекать…

– Ну, а я-то что могу, Петро? Я же вообще не ваш! – вскричал, не выдержав Джугашвили.

– Так это же и хорошо! – хлопнул по плечу революционера своей лапой охотник, – ты и не должен быть наш! Если бы ты был наш, никакого разговора с другими согласиями не получилось бы! А так… – он схватил Сосо своими огромными, суковатыми ручищами, и впился в глаза взглядом, полным отчаяния и надежды, – ты можешь быть той каплей ртути, вокруг которой соберутся все изгнанники, если дашь надежду на равенство и свободу… на настоящее равенство – без новых господ и настоящую свободу – без новой греческой ереси, то все наши за тобой пойдут – и ещё верующие, и уже отрёкшиеся. Однако ж, и свобода и равенство – они не сами по себе нужны, а чтобы возвратить всем желающим возможность служения Отечеству, надежду на очищение его от власти иноземцев, которые, как коршуны, уже слетелись и ждут, что Русь окончательно ослабнет, чтобы пить её кровь и давиться кусками её тела.

– Петро, а ты точно охотник? – не отрываясь, глядя на старовера, спросил революционер.

Петро тяжело осел на скамейку, обмяк, вздохнул и уже другим, грудным басом прогудел из-под низко склонённой головы:

– Однодворцы мы… Пращуры мои ещё Годунову присягали… По послушанию учился в Томском университете на кафедре у Сергея Ивановича Коржинского. [15] Русский генетик-эволюционист, один из основоположников фитоценологии. Ввёл понятие «раса» растений, обосновал мутационную теорию («теория гетерогенезиса»), противопоставив её дарвинизму. Ну а остальное тебе знать не след…

Удивительно, но первое, о чём он вспомнил в Ливадии, это то, что увидел и услышал в ссылке Иркутской губернии, откуда сбежал с крепкими документами служащего полиции. Бумаги выхлопотал Петро, снабдив его, кроме всего прочего, письмами для своих людей. Благодаря этой заботе Джугашвили свободно добрался до Тифлиса и легко затерялся среди горожан.

В новом для себя мире Император долго и скрупулёзно прикидывал, каким образом можно опереться на эту исполинскую силу. При неправильном применении она может разнести в клочки государство. А когда понял – написал Петро одно тех из двух первых писем, отправленных с тифлисской почты Ратиевым. Образ Георгия Победоносца на конверте был ключом шифра, которому в прошлой жизни его научил сам Петро, а содержание письма состояло из описания предстоящих реформ и просьбы о помощи, если таковая понадобится. Из Данцига, перед тем, как сесть на крейсер, он отправил второе письмо с изображением святого воителя, содержащее уже конкретную инструкцию. Она сделает необратимыми запущенные процессы, даже если с ним самим что-нибудь случится.

– Георгий Иванович, разрешите? – обратился к начальнику дивизии командир преображенцев, генерал Озеров, когда Бобриков после аудиенции у императора с задумчивым видом спустился по трапу, сухо распорядился об отмене операции и возвращении в Петербург, бессловесно сел на лошадь и шагом, не оглядываясь, направился к Ораниенбауму. Генеральские лошади шли рядом, недовольно фыркая. Генералы тоже были недовольны… Хотя, начальник дивизии был, скорее, озадачен и задумчив…

– Что он сказал такого, чтобы Вы изменили свое решение и отменили штурм?

– Сергей Сергеевич, – задумчиво произнес Бобриков, глядя куда-то вглубь себя, – скажите, чей приказ для Вас может быть выше монаршьего?

Озеров удивленно вскинул брови.

– Господи, да кто ж может быть выше?

– Сейчас-то мы с Вами выполняли приказ Временного правительства!

– Ну ведь это в связи с чрезвычайными обстоятельствами, вызванными его… недомоганием…

– Вот и я сказал ему то же самое, на что он предложил вспомнить, сколько Романовых досрочно расстались с короной и с самой жизнью в связи с различными… недомоганиями… Потом предложил оценить, как сильно недомогал Петр III, когда к нему явились братья Орловы и Павел Первый во время визита братьев Зубовых…

– То есть он намекал на то, что вы заговорщик?

– Он просто продемонстрировал, что здоровье монарха в России крайне зависит от различных комплотов, и предложил ещё раз подумать, кто является для меня таким авторитетом, чей приказ я готов выполнить, не задумываясь?

– А Вы?

– А я стоял, как кадет-первогодок, краснел и мучительно перебирал в голове фамилии членов династии и понимал, что это не то, что он имеет ввиду нечто совсем другое…