Сергей Васильев - Сталь Императора

Вышеописанные новости отодвинули на третью страницу договор между русским царём и немецким кайзером о восстановлении независимого польского государства. В соответствии с публикуемым меморандумом об этом событии, высокие договаривающиеся стороны объединяли земли, находящиеся в юрисдикции России и Германии, а кайзер, как союзник Триединой империи, принимал на себя обязательства договориться об аналогичном шаге со стороны Австро-Венгрии и брал на себя всю техническую работу по формированию местных органов власти, армии и других атрибутов государственной власти воссоздаваемой Польши, для чего на исторических землях вводилась особая временная выборная администрация, организованная по типу ландтагов.

Кроме передачи власти в привислинских губерниях временной администрации, сама Россия делать больше ничего не была обязана. Зато обязательства имелись по отношению к ней. Для компенсации выпадающих бюджетных поступлений в казну России кайзер временно передавал царю порт Мемель, а также какие-то острова в Тихом океане, ценность которых не мог определить никто. На прописанные мелким шрифтом обязательства Германии по постройке предприятий и какой-то северной железной дороги, а также на способ покрытия накладных расходов самой Германией, никто вообще не обратил никакого внимания.

Последний час перед рассветом – самое паршивое время в карауле. Не зря моряки называют вахту в это время суток «собачьей». Состояние, в котором пребывает в это время организм, назвать рабочим не получится даже у самого большого оптимиста. Такое впечатление, что голова отделяется от туловища и живет своей жизнью, отстраненно наблюдая, как всё тело страстно ищет дополнительную точку опоры. Винтовка в это время – не оружие, а костыль, о который хочется опереться, чтобы не упасть. Глаза уже даже не слипаются – их режет, будто какая-то вражина сыпанула под веки песок. Зимой все эти «радости» усугубляются постоянным чувством зябкости, независимо от того, как тепло ты одет. Кровь медленнее течёт по сосудам и разогнать ее может или сильный стресс или физические упражнения, но заниматься ими в это время суток хочется менее всего.

Усиленный пост на Дворцовом мосту Петербурга ощущал все прелести этого «собачьего» часа.

– Ваше благородие! – севшим от мороза и недосыпа голосом позвал офицера фельдфебель.

– Ну что тебе, Иваныч? – нехотя отлепляясь от сторожевой будки, плаксиво протянул молоденький прапорщик, для которого старый солдат был кем-то вроде няньки, – замучил ты меня своими расспросами…

– Та не, – вытягивая шею, почти прошептал фельдфебель, – на льду кто-то вроде шевелится…

Оба насторожились, вглядываясь в морозную хмарь между Зимним дворцом и Петропавловской крепостью.

– Разрешите кликну наших – пусть посмотрят, у кого глаза помоложе да поострее будут?

– Знаешь, Иваныч, – недовольно проворчал прапорщик, отворачиваясь от реки и кутаясь в башлык, – у меня перед глазами сейчас вся набережная шевелится. Ну сам посуди. Кто будет шастать по Неве в это время в такую погоду?

Иваныч ещё раз скользнул взглядом по заснеженной реке… Вот тот сугроб как будто только что был чуть правее от опоры моста, а сейчас почти совсем за неё спрятался… Или почудилось? Не видно ж почти ничего – всё небо затянуло тучами…

– Замолаживает, – прокряхтел старый солдат, глядя на небо, – это хорошо, это потеплейше будет. Надоела уже эта зима хуже горькой редьки, а ведь еще только январь закончился. Ваше благородие, а я вот чего хотел спросить ещё…

– Иваныч, я уже тебе все, читанные мною книги и даже сны пересказал. Что ты еще хочешь? – настроение прапорщика, проигравшего в карты месячное жалованье и вынужденного влачить ночной караул вместо ушлого сослуживца-поручика, явно желало, чтобы его жалели, а не пытали, как нерадивого кадета на экзаменах, коим он был ещё в прошлом году.

– Да легше так, если поговорить, – не унимался фельдфебель, – а то так в сон клонит, ну просто мочи уже нет терпеть… А вы, помнится, про призраков говорили, что у Гоголя прямо в церкви живут, так это вы тоже читали или сами видели? Они какие?

– Ну какие… Такие как и мы с тобой, только все в белом… Появляются ниоткуда и растворяются в воздухе бесследно, – последние слова прапорщик продекламировал свистящим шёпотом, обратив внимание как расширились от ужаса глаза солдата…

– Иваныч, да ты это… Не принимай близко к сердцу. Шуткую я, не видал я никаких призраков никогда, слышишь? Да что ты застыл, как соляной столб?

– А я… вот сейчас вижу… – сморгнул, наконец, фельдфебель и одними глазами показал прапорщику за его спину, где на льду реки один за другим оживали сугробы, бойко перебирались через ограждения набережной и сигали на мостовую.

– Ваше высокоблагородие! Всё в порядке, мосты наши! – обратился к полковнику Ельцу поручик Августус, поправляя капюшон белоснежного маскхалата, норовящего налезть на глаза.

– Полно-те Вам, Евгений Федорович, титуловаться, не на приёме чай, – поморщился полковник. – Всем оправиться, проверить оружие и ждать сигнала из крепости.

– Евгений Лукианович, а с этими что делать? – указал поручик на распластавшихся на утоптанном снегу караульных, не ожидавших преображения мирных сугробов в стремительно атакующих «призраков».

– А этих поднять на ноги, чтобы не застудились, отряхнуть и отвести в какое-нибудь теплое место. Для них служба закончилась. Вот, кстати, и сигнал – молодец, Алексей Николаевич, справился без шума.

Отчаянные смельчаки-охотники прапорщика Алексея Николаевича Диатроптова, пользуясь неразберихой, традиционно сопутствующей любым мятежам, проникли в крепость под видом роты специального усиления и в это время плотно баррикадировали выходы из караульных помещений и казарм. Сам командир, поднявшись на Трубецкой бастион с керосиновой лампой, передавал условный сигнал о переходе ключевой точки обороны столицы под контроль войск, верных императору.

– Что, чёрт возьми, здесь происходит и кто вы такой? – кипел генерал Элис, комендант Санкт-Петербургской крепости. – Кто хозяйничает у меня на заднем дворе и по какому праву?

– Генерал Максимов, – отрекомендовался нарушитель комендантского спокойствия, – по личному распоряжению Его Императорского Величества. Прошу ознакомиться – тут письменный приказ, который касается и Вас, Александр Вениаминович…

– Это какое Величество? – сузил глаза старый вояка, выслуживший золотое оружие «За Храбрость» на Араб-Конакских позициях и под Филиппополем, – не тот ли, кто в состоянии помешательства начал раздавать казённые земли?

– Ваше Высокопревосходительство, – в голосе Максимова послышалась угроза, – я попросил бы Вас выбирать выражения… А сначала – не угодно ли ознакомиться с заключением консилиума отечественных психиатров во главе с академиков Мержеевским?