Татьяна Иванова - Орнамент с черепами [СИ]

— Нет ничего проще, — с покровительственными нотками сильного мужчины заявил Леждин. — Мой помощник с удовольствием проводит вас и вашего спутника в восточный сектор моего города. Там и находится «Долина Туманов». Охрану вашего покоя, Эситея, — добавил он, развернувшись к дикеофоре, — придется поручить кому-нибудь другому. И это будет не сию минуту. В сию минуту мы должны показать жителям Меар, что все руководство города вместе, в едином слаженном порыве готово отразить все грядущие неприятности. Рад, что вы это понимаете, господин Эр'Солеад, — градоначальник включил в сферу своего внимания и подошедшего дартаная, хмурого, сосредоточенного, со складкой, прорезавшей высокий лоб. Астин молчал, глядя куда-то вдаль все время, пока один из помощников Леждина не увел солнечно улыбнувшуюся всем на прощание Герейну и виновато взглянувшего на Эситею Кейстена обратно к коновязи.

— За ней нужно проследить.

— Обижаете, господин Эр'Солеад, скромного меотийского начальника. Я отправляю Фелсея именно в тех случаях, когда нужно проследить наилучшим образом.

Астин не ответил на улыбку Леждина.

— В «Долине Туманов» находится поместье Вателлов? — хмуро спросил он.

— Да-а-а.

— Мы с вами, господин Леждин, перекрыли все возможные пути из Меар.

— Да, из-за отсутствия лазеек горожане особенно кипят, — с любопытством глядя на дартаная, ответил градоначальник.

— Некоторым из людей Вателла известен путь по Дангаве под горой в степь.

Леждин вздохнул и, казалось, не выдохнул. Черные глаза сверкнули.

— Под хребтом Джаюрнар?

— Да.

— И что у этой очаровательной дартанайки может быть общего с кочевниками? — после небольшой паузы спросил градоначальник.

— Не знаю, — все так же хмуро ответил Эр'Солеад, не отрывая взгляда от белокурой женщины, поцеловавшей в носик своего вороного жеребца, легко вскочившей в седло и с улыбкой пустившей коня вперед.

«Понятно, почему Астин такой хмурый, — думала Эситея. — Если эсфийцы, которым, вроде бы помогает Герейна, увлекшись кем-то из них, всего лишь наблюдатели, то зачем дартанайке дорога к кочевникам? А если не дорога в Степь, то что ей нужно у Вателлов?»

Тем временем горожане, скромно державшиеся в нескольких шагах от совещавшегося руководства города, начали подходить поближе.

— Прошу меня извинить, — Леждин чуть поклонился Эр'Солеаду. — У меня запланированная встреча с горожанами. Госпожа дикеофора через пару часов мне потребуется ваша помощь в районе «Виноградной аллеи». Там нынче исключительно неспокойно.

К тому времени, как Пелей Леждин взошел на помост для ораторов, толпа горожан почти полностью заполнила площадь. В переднем ряду стояла госпожа Леждена, не пропускавшая ни одного публичного выступления сына. Нарочито скромно одетая, она пешком добиралась до площади и все время выступления молодого градоначальника любовалась своим сыночком, едва сдерживая слезы.

— Граждане Меар, мы собрались, чтобы обсудить временное выселение из города, которое начнется уже завтра.

Легкий гул над площадью.

— Мы все призваны пресечь слухи, нарушающие течение нашей мирной жизни. Как вы могли оказаться настолько легковерными? Какие я дал основания, подозревать себя в невероятной, чудовищной жестокости? Неужели вы и вправду думаете, что больные старики будут оставлены в городе на растерзание кочевникам?

— Эситея, вы к себе? — тихо спросил Астин, когда они отошли подальше от помоста оратора и от его волнующихся слушателей.

— Да. Буду ожидать дальнейших распоряжений господина градоначальника.

— До встречи, — его взгляд просветлел. В синих глазах блеснул свет улыбки. — Мы с вами непременно скоро где-нибудь встретимся.

Придя к себе домой, Эситея хотела было честно дождаться приглашения Леждина, но, обдумав все, что она уже слышала, решила сходить в «Виноградную аллею» немедленно. Это был самый бедный квартал Меар. Соответственно, с налогом на выезд у них обязательно должны были возникнуть трудности. Именно в районе «Виноградной аллеи» жила Тениза. К ней и направилась дикеофора города для начала.

Поденщица была дома, варила себе немудреный обед.

— Ну конечно, — подтвердила опасения Эситеи усталая женщина, — люди волнуются. Я-то, понятно, слишком стара и многое повидала, чтобы участвовать в таком махровом жульничестве. Но остальные люди возмущены. Очень плохо, что появились зачинщики, подбивающие ограбить богатых и уплатить этот треклятый налог. Но самое страшное даже не это. Ходят слухи о том, что у нормальных людей, пытающихся призвать к благоразумию, отнимаются языки. Некоторые из них неожиданно падают и разбиваются. Короче, говорят о черной магии в городе.

— Вот только этого нам и не хватало, — с досадой сказала Эситея, вздохнула и вышла на улицу.

Ей показалась, что она попала в водоворот. Люди, увидев дикеофору в пурпурном плаще, выходили из домов, протягивали к ней руки, загораживали дорогу. Люди напуганные, потерянные.

— Я не покину город раньше вас, — твердо отвечала всем Эситея, зная, что ее слова передаются из уст в уста по цепочке. — Я, дикеофора города, покину Меары последней. Успокойтесь, вас никто не бросит кочевникам. Молитесь. Ждите. Не поддавайтесь панике.

Окруженная волнующимся народом, дикеофора дошла до центрального перекрестка квартала. Там уже кричали и возмущались, плакали и проклинали власти города. А посреди площади на небольшом постаменте сверкала в лучах солнца небольшая посеребренная статуя богини луны.

В толпе взгляд дикеофоры выхватил наблюдавшего за ней по приказу отца рыжего аптекаря. Она с досадой закусила губу, но тут же забыла о нечистом на руку соседе. Среди возмущенных людей стоял тот самый хмурый темноволосый незнакомец с орлиным профилем, который пристально наблюдал за дикеофорой на поминках Вателла. И именно в ожидании его одобрения распалял людей местный зачинщик, вскочивший на обломок скалы, торчащий прямо из земли.

— Да, мы бедны. Но дар жизни у бедных и богатых один и тот же, — вопросительный взгляд в сторону высокого, опустившего голову незнакомца. — У нас больше ничего нет. Только жизнь. И наше последнее драгоценнейшее достояние у нас хотят отнять. Не допустим!

— Не допустим, — бессмысленно проскандировала толпа.

— Перед лицом смерти мы можем требовать равенства!

— Мы можем! Равенства!

— Давайте заберем лишнее у тех, на кого мы всю жизнь горбатились. Заберем лишнее у тех, кто грабил нас всю жизнь!

— Позвольте сказать, — местного оратора легко сместил с выбранного им возвышения градоначальник Пелей Леждин, подошедший к перекрестку с другой стороны улицы. — Первый же, кто пойдет забирать лишнее у сограждан, будет мною повешен! Как изменник, как возмутитель спокойствия. Как предатель!