Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу (СИ)

– Погодите, фройляйн Ватила… – перебил Гудериан главного тактика «Полярного Лиса», – сейчас вы говорите, что не имеете ничего против немцев, но я же знаю, что на поле боя ваши, гм, воины, убивали немецких солдат всех до последнего, не останавливаясь даже перед тем, чтобы добить раненых…

– Добивать раненых врагов на поле боя первыми начали не мы, а ваши солдаты, которым так приказал ваш предводитель господин Гитлер, – резко ответила та, склонившись к Гудериану. – Вы, дейчи, первыми начали истребительную войну на уничтожение против нашего главного союзника на этой планете, а потому не удивляйтесь тому, что с вами стали расплачиваться той же монетой. Внезапность и вероломство вашего нападения на страну Эс-Эс-Эс-Эр, жертвы мирного населения во время бомбежек городов, а также поставленная вашим командованием цель убить как можно больше русских, а остальных сделать рабами не оставили нам другого выхода, кроме как объявить вашей стране Германия войну без правил. Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь… Так, кажется, записано в вашей священной книге? Но мы никогда, – запомните, никогда! – не назовем вас, дейчей, недочеловеками, ибо каждый разумный должен сам отвечать за свои поступки, за все доброе и злое, что он сотворил в своей жизни, и его раса и нация, которую мы не выбираем при рождении, не имеют к этому никакого отношения. Кровь для нас ничто, а идея Империи – это все. Русской Империи, в которой каждый, если он не патологический лентяй и не полный дебил, сможет найти свое место под солнцем и свою форму служения общей Родине. Все остальные империи, построенные хумансами, ищут счастья только для своих, а русская Империя дает шанс всем.

Произнося эти слова, Ватила Бе, полная праведного гнева, на какое-то время стала похожей на вставшую в боевую позу шипящую очковую кобру – и Гудериан, невольно попятившись, сделал шаг назад и уперся спиной в стену. Теперь он полностью и окончательно поверил и в разгром своей танковой группы, и в то, что в Минске, стараниями этой странной фройляйн, немецкие войска постигла ужасная бойня. Стоящая перед ним экзотическая особа сочетала в себе сверхчеловеческий интеллект и инстинкты матерого хищного зверя.

– Прошу меня простить, фройляйн Ватила, – вскинул он вверх руки, слыша, как предательски дрогнул его голос, – я ведь не знал…

– Чего вы не знали? – с усмешкой спросила Ватила Бе, отступив на полшага назад и снова превращаясь в грациозную пантеру, – что ваш предводитель Гитлер приказал вам считать русских недочеловеками, а не настоящими людьми?

– Я не знал, – медленно опуская руки, сказал Гудериан, – что русские для вас нечто большее, чем просто ситуативные союзники и удобный инструмент для достижения своих целей. Но я не могу понять – почему именно русские? Почему не мы, немцы, не англосаксы и не японцы стали объектом для вашей бурной любви? Или это большой секрет?

– Это вообще не секрет, – ответила Ватила Бе, тряхнув своей рыжей копной. – Все дело в том, что мы все и есть русские. – Она сделала паузу, не без удовольствия наблюдая, как у ее собеседника от изумления отвисла челюсть. – Да-да, это так. Даже те, в ком нет ни капли русской крови, считают себя русскими по духу, а те, в ком русская кровь все-таки есть, воспринимают ее наличие как обязанность быть лучшими во всем, идти впереди и никогда не сгибаться перед трудностями. Впрочем, остальные граждане Империи тоже стараются им соответствовать, а потому верхушка Империи состоит из представителей самых разных рас и наций…

– А… а вы, фроляйн Ватила, – осторожно спросил Гудериан приглушенным голосом, – вы сами считаете себя русской?

– Разумеется, герр Гудериан! – оскалила в улыбке зубы Ватила Бе, – я считаю себя русской, поэтому и восприняла эту войну как личное дело. И не одна я. Девы Войны, которые поймали вас и сунули в силовую колыбель, тоже считают себя русскими и тоже относятся к этой войне как к личному делу. А они особы не только горячие, но и злопамятные, и с местными русскими на поле боя сошлись гораздо ближе, чем мы, тактики…

После упоминания о бойцыцах штурмовой пехоты Быстроходного Гейнца передернуло. Когда тебя берут одной рукой за шиворот как котенка и суют в эту самую – силовую колыбель – впечатления остаются просто незабываемые, как и от того, что по факту эти могучие силачи оказываются силачками.

– Хорошо, фройляйн Ватила… – торопливо кивнул Гудериан, – можете считать, что я согласен. Но только скажите, что же мы, немцы, должны делать в этой вашей Империи? Пасти овец или мотыжить землю?

– А то, что вы, дейчи, умеете делать лучше всего, – ответила та, – воевать. Только на этот раз не против русских, а вместе с ними, то есть с нами, в одном строю против наших общих врагов. Галактика – это, знаете ли, весьма беспокойное место, и хорошие воины в ней высоко ценятся. Платой за службу в Империи будет достаток в ваших семьях и ваш собственный высокий социальный статус. Да будет вам известно, что у нас в Империи никто ничего не получает просто так или по наследству, а только на государственной службе. Правда, перед этим вам придется сдать профориентационные экзамены и пройти тест на лояльность.

– Что ж… звучит вполне привлекательно… – задумчиво кивнул Гудериан, – весь смысл жизни для настоящего немца как раз и заключается в государственной службе, и лучше всего, чтобы эта служба была военной. Но в связи с этим у меня возник вопрос… – Он нервно покашлял и потер рукой об руку. – В своих профессиональных качествах я уверен, но поскольку я, как и другие подобные мне немцы, не воспитывались под влиянием вашей пропаганды, то опасаюсь, что не сумею сдать этот ваш тест на лояльность… – Он вздохнул и опустил глаза, добавив с мрачным фатализмом: – Если честно, то не испытываю я в данный момент к вашей Империи ничего, кроме страха и непонимания… потому что видел пока от вас только плохое.

– Спасибо за честное признание, – кивнула Ватила Бе, совершенно не изменившись в лице; очевидно, она ожидала подобных слов. – Я тоже буду с вами честной. Тот, кто не сумеет сдать тест на лояльность, и в самом деле будет пасти овец или мотыжить землю, поскольку никакой другой работы пеону в Империи не найти. Впрочем, для высококвалифицированных специалистов есть выход – ошейник принуждения…

Гудериан бросил на нее быстрый взгляд исподлобья, пытаясь удостовериться, что она говорит серьезно. Конечно же, ему не хотелось верить в сказанное.

Но она невозмутимо продолжала:

– Я вкратце опишу вам принцип действия этого ошейника, чтобы вы отчетливо это себе представляли. Итак, если вы сделаете что-нибудь неправильно, то уже в свою очередь сделает вам больно. Это не самый лучший выход, но тоже выход. Очень многие вполне уважаемые существа начинали свою карьеру в подобном ошейнике и служили в нем до тех пор, пока не смогли сдать тест на лояльность. Эта штука не будет вмешиваться в ваши мысли, но непременно накажет за нелояльные поступки или высказывания, ибо изреченное слово приравнено к действию… – Она оглядела пленника с ног до головы, словно оценивая. – Ну, что вы выберете, герр Гудериан: продолжите пребывать в этом скучном месте или наденете ошейник и получите право выйти за пределы этой двери?