Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу (СИ)

Полчаса спустя, там же.

Высадившись из шаттла, Ватила осмотрелась по сторонам. Темные эйджел обычно не способны проникаться красотой местности на поверхностях планет, но у главного тактика «Полярного Лиса» в душе была и человеческая составляющая. Не зря же она говорила Гудериану, что восприняла эту войну как личное дело. Приподнятое над местностью двухэтажное здание, покрытое красной черепицей, зеленая трава, пышные кроны деревьев, голубое небо с реденькими облаками… Однако основным элементом пейзажа была не природа, а люди. Суетящиеся возле посыльного бронеавтомобиля красноармейцы, командиры, спешащие к штабу и из него по своим делам, часовые у входа в здание и, самое главное, гражданские: какие-то бабы в платочках, семенящие по улице, и седой старичок в старомодной мягкой шляпе. Сельская интеллигенция… Ватила мимоходом подумала, что, быть может, если пропустить того старичка через сеансы стабилизации, то из него выйдет вполне полезный член общества, гражданин третьего, а то и второго класса…

Одним общим словом все это называлось «свои», что означало: «члены одного с тобой клана и граждане одной Империи». А за своих, вне зависимости от их видовых признаков, темные эйджел будут драться насмерть, натягивать моргающие глаза на задницы и совершать другие вещи, невозможные физически, но остро необходимые морально. За этим Ватила сюда и пришла. Пока серые и горхини, одетые в комбинезоны технической службы, выгружают из шаттла оборудование и монтируют установку, она проведет разговор с генералом Рокоссовским и решит при этом все служебные и отчасти личные дела. Часовые у входа в здание, не моргнув глазом, отдали ей честь. Во-первых – тактик-лейтенант Алиль Фа, сделавшись привычной частью окружения командующего, приучила бойцов и командиров к виду темных эйджел. Многие, в общем-то, позабыли о том, что первые пять дней этой войны Красная Армия воевала с немецко-фашистскими захватчиками один на один. По прошествии почти двух месяцев самого тесного союза этим людям казалось, что темные эйджел, бойцыцы штурмовой пехоты и хитроумные егеря капитана Пекоца сражались в одном строю с советскими бойцами с самого начала этой войны.

Но тем не менее, когда Ватила Бе в стилизованном под форму РККА мундире со знаками различия генерал-лейтенанта шла по помещениям штаба, наступала тишина. Разница между лейтенантом и генерал-лейтенантом очевидна всем, и просто так главный тактик космического крейсера, а также правая рука маршала Шапошникова и товарища Сталина, посещать штаб армии не будет. Пусть даже эта армия крайне героическая, со славной боевой историей, а ее командующий почти официально (тактик-лейтенант – это весомый авторитет) признан военным гением. Раз товарищ Ватила здесь, значит, скоро что-то будет. Тем более что армию только что тайно перебросили с одного фланга фронта на другой, на якобы недостроенную вторую линию обороны, усилили подвижными соединениями и приказали занимать оборону поперек строящегося рубежа фронтом на север. Причем тут, в штабе, все люди тактически грамотные и понимают, что нарезанная тринадцатой армии полоса ответственности всего в десять километров (по два с половиной километра на дивизию) подразумевает не оборонительную, а наступательную задачу.

Но все эти подспудные мысли штабных работников остались без ответа. Ватила мимо козырнувшего адъютанта прошла в кабинет командующего, потом оттуда вышел командующий артиллерией армии генерал-майор Малинин, докладывавший генералу Рокоссовскому о размещении на позициях приданных армии противотанковых бригад, закрылась массивная дубовая дверь… и то, что говорилось внутри кабинета, уже никак не могло стать достоянием гласности.

– Добрый день, пани Ватила, – чуть привстав со стула, поприветствовал свою гостью Рокоссовский. – Я очень рад, что вы нашли время, чтобы прояснить непонятные моменты в ваших планах.

– Добрый день, товарищ Рокоссовский, – сказала она и слегка улыбнулась.

– Присаживайтесь… – Он тоже улыбнулся в ответ уголками губ, сдержавшись от излишнего проявления чувств. Предстоял деловой, очень важный разговор, во время не стоило рассчитывать на какие-либо лирические отступления. Тем более что вся эта лирика, скорее всего, осталась в прошлом. Но кое о чем он, пожалуй, все решится ее спросить…

Несколько долгих секунд Ватила Бе внимательно смотрела на командующего армией. При этом она осознавала, что ей радостно увидеться с ним вновь. Да, ведь отныне они связаны навеки – Ватила поймала себя на этой сентиментальной мысли, очень свойственной землянам в подобной ситуации, и усмехнулась про себя. С некоторым удивлением она отметила, что в присутствии этого хуманса сама словно бы становится во многом такой же, как их женщины. Хорошо это или плохо – она не могла бы точно сказать. Но трепет, на мгновение охвативший ее сердце, был непривычен для нее. Свои ощущения она затруднялась охарактеризовать – эйджел не пользовались романтической терминологией, – но чувства эти вызывали у нее какой-то странный прилив тепла в области сердца. И она смотрела на сидящего перед ней мужчину, отмечая, что, несмотря на то, что тот старается вести себя невозмутимо и даже деловито-отстраненно, он испытывает сильнейшее желание приблизиться к ней и, как это любят делать хумансы, обхватить руками и прижать к себе… От нее не укрылось его волнение – напрасно он старался делать вид, что совсем уж и не помнит о том, что между ними произошло месяц назад…

Он выглядел довольно бодрым, но все же в его облике проглядывала усталость.

«Все-таки за последние два месяца он трудился буквально на износ, – подумала Ватила, – да и до войны жизнь у этого красивого и сильного хуманса была не сахар… Перед тем как дейчи начнут наступление, было бы желательно, чтобы он прошел полный сеанс стабилизации организма на «Полярном Лисе». Омоложение ему пока не требуется, а вот хроническую усталость подавить необходимо. Иначе, когда настанет критический момент, он не сможет полноценно исполнять обязанности комфронта… Точнее, обязанности исполнять он сможет… – Взгляд Ватилы скользнул по волевому упрямому подбородку сидящего напротив мужчины, по его широким плечам. – Сможет, безусловно – ведь не тот это человек, чтобы поддаться телесной слабости… Но эта нагрузка нанесет его организму повреждения, которые не удалить потом никакой стабилизацией.»

Ватила не позволила неловкой паузе затянуться.

– Я догадываюсь, о чем вы хотели со мной переговорить, – начала она, отчего-то избегая смотреть собеседнику прямо в глаза, – и поэтому буду краткой. Поскольку вы замечательно справились с обороной Минска и быстро прогрессируете как командующий, то именно вам решено доверить операцию, в которой инициатива впервые должна перейти от противника к нашим войскам. Собственно, сейчас у нас, то есть у РККА «в среднем», имеются все преимущества над армией дейчей, кроме боевого опыта, но это дело наживное. Лучше всего повышать квалификацию войск в боях со слабым противником, постепенно наращивая градус боев, и тогда в итоге у вас получатся, как говорил ваш Суворов, чудо-богатыри. Ваша армия прошла через горнило Минского сражения, кроме того, вас намеренно пополняли бойцами, уже принимавшими участие в предшествующих войнах страны Эс-Эс-Эс-Эр. Поэтому в то время как другие армии, находясь в глухой обороне, будут на практике настоящим образом учиться военному делу, вашим бойцам и командирам придется применять все то, чему они научились в Минске и при отходе на рубеж Березины. Но получится скверно, если в разгар боев у командующего фронтом, который не имеет вашего боевого опыта и к тому же невыдержан и груб с подчиненными, появятся какие-то свои соображения о ходе операции. Данные психосканирования свидетельствуют о том, что товарищ Жуков в критической ситуации вполне способен поставить успешность действий против общего врага в зависимость от личных шапкозакидательских настроений [6]. А это внушает определенные опасения. Когда начнется сражение, действовать надо будет своевременно и точно по науке, и у нас не будет возможностей и времени одергивать товарища Жукова, если он зарвется. Подготовить рубеж и собрать войска в исходных районах сосредоточения у него получилось хорошо, а вот в том, что он достойно сможет руководить этими войсками в сражении, у нас уверенности нет. Зато вы, товарищ Рокоссовский, находитесь на хорошем счету, и не только по результатам психосканирования. Ваша Минская оборона – наглядный пример того, что можно сделать ограниченными силами в условиях цейтнота. Мы считаем, что при увеличении масштаба вы проявите себя не хуже. Должна признаться, что вся эта операция планировалась под вас, и именно исходя из вашего назначения командующим Смоленским направлением, на эту операцию выделялся наряд сил и средств.