Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу (СИ)

Рокоссовский некоторое время молчал. Да и что тут скажешь – если главный тактик «Полярного Лиса» говорит, что операция планировалась под него, значит, так и есть. Пытаться сейчас что-то переиграть – значит ставить все на грань провала…

– Хорошо, товарищ Ватила, – сухо сказал он, не глядя на нее, – я приму командование и всеми силами постараюсь оправдать оказанное мне доверие. Лишь бы для других товарищей командармов мое назначение не оказалось слишком большим сюрпризом.

– Вряд ли они это заметят, – фыркнула Ватила Бе, – все указания от командующего фронтом они получают через командирский планшет, так что им не будет никакой разницы, от кого они исходят. Мы надеемся, что вы проведете эту операцию на высшем уровне, чтобы вражеские тактики и командующие надолго запомнили это свое наступление…

– Кто это «мы», товарищ Ватила? – как бы мимоходом поинтересовался Рокоссовский.

– Мы, – ответила та, – это я, товарищ Сталин и весь советский народ.

– Ну, если так, – произнес командующий тринадцатой армией, проведя пальцами по лицу – жест, выдающий усталость, – то тогда я всеми силами постараюсь оправдать ваше доверие.

– И еще, – сказала Ватила, – за два-три дня до начала вражеского наступления вам нужно на одни сутки прибыть на «Полярный Лис» для проведения восстановительных медицинских процедур. Я хоть и не врач, но вижу, что вы смертельно устали, а такое состояние командующего недопустимо при проведении серьезной операции, поскольку это будет влиять на ее эффективность.

Рокоссовский тяжко вздохнул. Затем поднял на нее глаза. И было в его взгляде такое, что Ватила почувствовала настоятельную необходимость как-то ободрить его. Конечно, приблизиться к нему самой и обхватить руками она не могла себе позволить – это казалось ей неуместным (хотя для хумансовских женщин, возможно, это было бы вполне естественно при данных обстоятельствах).

– Не надо вздыхать, – поспешно сказала она бодрым и веселым голосом, – это совсем не страшно. Вы собрали у себя в штабе хорошую команду, и в тот момент, когда речь идет о рутине, какое-то время они прекрасно смогут справиться без вас. – Она сделала паузу и после, чуть подавшись к собеседнику и глядя теперь ему прямо в глаза, продолжила уже совершенно другим голосом, тихим и вкрадчивым: – Кстати, на время пребывания наверху приглашаю вас быть моим гостем… Ведь мы совсем не чужие друг другу существа… тем более что совсем скоро, меньше чем через ваш год, вы станете отцом симпатичного темно-эйджеловского самца-квартерона, который обещает унаследовать все лучшее от отца и от матери и стать величайшим тактиком Империи на все времена…

30 августа 1941 года, около полудня. Минская область, Пуховичский район, поселок Марьина Горка, бывшая усадьба графов Маковых и бывший Дом Творчества белорусских писателей. Полевой штаб группы армий «Центр».

Присутствуют:

Командующий группой армий «Центр» – генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге;

Командующий 9-й армией – генерал-полковник Адольф Штраус;

Командующий 2-й армией – генерал-полковник Максимиллиан Вейхс;

Командующий 4-й армией – генерал от пехоты Готхард Хайнрици;

Командующий 3-й панцергруппой – генерал-полковник Герман Гот.

С серого, как похоронный саван, неба лился летний русский дождь, и херры генералы, входя в холл, снимали кожаные плащи и фуражки, которые успевали намокнуть даже за то короткое время, пока они шли от машин к зданию. Ох уж этот дождь – он спутал планы и смешал мысли господ генералов… Тут, недалеко от Минска, он иногда лил сильнее, прямо как сейчас, а иногда лишь тихо накрапывал, но ближе к линии фронта разверзшиеся небесные хляби низвергали на землю буквально реки воды. Продолжалось это уже третий день, и если сначала прежде изнывающие от жары и сухой пыли немецкие солдаты благословляли упавшую с небес влагу, то теперь, нахохлившиеся под своими прорезиненными накидками, они проклинают проникающую повсюду сырость. Нет в жизни совершенства. Уже через два дня сплошных дождей грунтовые дороги стало развозить, а в болотах, изрядно пересохших этим сухим и жарким летом, добавился уровень воды. Громоздкие германские машины буксовали на раскисших проселках и только топорно сделанные, но надежные трофейные полуторки продолжали доставлять со станций разгрузки на передовую все необходимое для германской армии.

О том, что творилось на другой стороне фронта, немецкие генералы не знали, хотя догадывались, что там все то же самое. Правда, автотранспорт у большевиков был более проходимым, а железные дороги в силу бездействия люфтваффе действовали у русских как часы, доставляя в передовые части все, что требуется для ведения войны. Выстроенная за десять последних лет промышленность быстро переходила на военные рельсы, направляя на фронт все больше оружия, боеприпасов, снаряжения и техники. В результате сидящие в окопах русские солдаты были сыты, обуты, одеты, хорошо вооружены и обеспечены боеприпасами. А с тыла к фронту подходили все новые и новые эшелоны, подвозящие как снабжение, так и дополнительные воинские контингенты. И это сама по себе была страшная сила, даже если не считать, космического крейсера в небесах, нависшего над всей западной цивилизацией словно дамоклов меч. Но германские генералы не могли надеяться на то, что англосаксы, или хотя бы покоренная ими Европа, встанет плечом к плечу с германскими солдатами, чтобы противостоять ужасному союзу большевиков и космических захватчиков. Только «наследнички» доктора Геббельса способны трындеть о чем-то подобном, а в реальности такой сценарий невозможен. Никакой солидарности в рядах обитателей этого самого «Запада» не было, и даже, более того, англичане, французы, датчане, бельгийцы и прочие голландцы с чувством глубокого морального удовлетворения наблюдали за тем, как германская нация первая из всех кувырком летит в ад.

Поэтому, осознавая бесперспективность продолжения войны, собравшиеся сегодня на совещание германские генералы уже примеривались, как бы половчее спрыгнуть с несущейся под откос гитлеровской колесницы и не свернув шеи сменить флаг, встав под знамена Империи. Известие о том, что там, на небесах, существует абсолютная монархия и незыблемость частной собственности, вселяло в этих господ уверенность, что договориться с имперцами будет значительно проще, чем с большевиками. При этом эти наивные чукотские мальчики даже не догадывались, что большевики и пришельцы – это уже фактически одно и то же, и что о всех перипетиях закулисных переговоров Сталин узнавал без задержек. Впрочем, все тайное когда-нибудь становится явным; да и имперцы, с легкостью осуществляющие стратегическую дезинформацию врага, никогда не будут обманывать партнера по переговорам. Ибо себе дороже. Да и сам Сталин тоже считает, что маленькая ложь рождает большое недоверие.