Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу (СИ)

Кроме того, с немецкой передовой требовалось убрать раненых, оглашающих окрестности своими воплями, подтянуть резервы, а также постараться исправить ту поврежденную технику, которую вообще можно исправить в полевых условиях в течение нескольких часов. И если потянувшиеся в тыл санитарные колонны советская артиллерия «благородно» игнорировала, то подтягивающиеся в обратном направлении подкрепления то и дело попадали под кратковременные, но очень плотные артналеты, которыми по указаниям Ватилы Бе управлял лично Ипатий. Это именно он передавал на командирские планшеты советским артиллеристам постоянно сменяющие друг друга координаты целей, метеоданные и прочие поправки для стрельбы, а грандиозные способности к вычислениям позволяли искусственному интеллекту крейсера дирижировать огнем артиллерии целого фронта.

Каждый снаряд шел в цель, каждый наносил потери и снижал пробивную силу германских войск. И в то же время на советской стороне за счет роста эффективности количество артиллерии как бы не удесятерилось, и огневого кулака, который советское командование успело стянуть на Смоленское направление для отражения вражеского наступления, вполне хватало для решения всех текущих задач. Это не то что взламывать долговременную оборону, когда после огневого удара на местности остается лунный пейзаж, перемешанные земля, бетон и стальная арматура, через которые с трудом будут пробираться даже тяжелые саперные машины разграждения. Ватила Бе знала, что такая мощь у Красной Армии еще впереди, а сейчас ей требуется управлять сражением при более скромных возможностях. Но так даже интересней – разбить врага силой ума и темноэйджеловской изобретательности, а не паровым катком десятков тысяч крупнокалиберных орудий и тяжкой мощью гусениц тысяч тяжелых танков.

2 сентября 1941 года, 10:00 по Берлину. Третий Рейх, Восточная Пруссия, Ставка Гитлера «Вольфшанце».

Гитлер, конечно, предполагал, что его приказ любой ценой прорываться к Смоленску выглядит как своего рода жест отчаяния, но надеялся на лучшее и ожидал, что проблемы у наступающего вермахта начнутся далеко не сразу. А на самом деле случилось так, что замахнувшуюся руку с ножом перехватили и при этом в пах грабителю прилетел хороший пинок кирзовым сапогом, надолго отбивший у того последние остатки боевого духа. Впрочем, перебесившись и перекусав все ковры в ставке, Гитлер сбросил пар и, отпившись холодной ключевой водой, постарался посмотреть на ситуацию, так сказать, «в общем». Оказалось, что все было не так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Потери группы армий «Центр» от артиллерийского контрудара большевиков выглядели не столько серьезными, сколько болезненными. Утрату эффекта внезапности возместить, конечно, не представлялось возможным, но вот общая боеспособность войск от артиллерийской контрподготовки пострадала весьма слабо. Пришельцы и большевики нанесли скорее пощечину, чем нокаутирующий удар.

И все же был один момент, который мог сломать план всей операции. Командующий группы армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге сообщал, что в сложившихся условиях считает оборону большевиков, опирающуюся на крупную водную преграду (реку Днепр) неприступной, то есть требующей для прорыва таких жертв, которые лишат такой локальный успех всяческого смысла. В силу этого он требовал разрешения перенести направление основного удара на полосу ответственности третьей танковой группы севернее Орши, где перед наступающими немецкими войсками не имеется серьезных водных преград. Если перебросить под Оршу еще и сорок восьмой мотокорпус, то можно надеяться, что мощным кулаком удастся взломать фронт и продвинуться вглубь советской территории на максимально возможное расстояние.

– Нет, нет и еще раз нет!! – завизжал Гитлер на Франца Гальдера, который и пришел к нему с этим предложением. – Сорок восьмой мотокорпус должен прорвать фронт под Быховым для того, чтобы, повернув на юг, постараться подрезать хорошо укрепленный Бобруйский выступ. Без этого вся операция «Звездопад» лишается смысла! Передайте фон Клюге, чтобы он привел войска в порядок и продолжал атаковать со всей возможной тевтонской яростью. Днепр должен быть форсирован любой ценой на всех намеченных для этого участках, невзирая ни на какое сопротивление большевиков!

В ответ на эту истерику Гальдер только пожал плечами и, не переча ни словом, покинул его ставку. Совсем неподалеку от бункера «Вольфшанце» с теми же условиями маскировки и обороны находился комплекс из сети бункеров «Мауэрвальд», в котором располагалась штаб-квартира Командования Сухопутных Сил, отвечающего за войну на восточном направлении. Там уже все (в том числе сам Гальдер и его подручный генерал-лейтенант Йодль) всё поняли и были солидарны с мнением фельдмаршала фон Клюге о том, что война фактически проиграна и из этого положения требуется искать выход, не доводя дело до затяжного клинча или стремительного и позорного разгрома. А ефрейтор, то есть фюрер, в данной ситуации оказывался побоку. Он не оправдал доверия нации, совершил несколько грубых ошибок, и теперь должен был прекратить свое существование ради того, чтобы жила Германия.

Вслух это, естественно, не говорилось, но Верховное Командование Сухопутных Сил было готово поддержать выступление заговорщиков и подписаться под соглашением об инверсии и присоединения к Империи. Они были прекрасно осведомлены о всей сути предложений командования имперского крейсера и сочли их вполне приемлемыми. Проиграть войну, но остаться во главе германской армии, при этом не попасть под тотальную советизацию, и, самое главное, иметь возможность сорвать зло на еще больших неудачниках – англичанах. Пожалуй, о лучших условиях почетной капитуляции господа германские генералы во главе с Гальдером, Йодлем и Браухичем не могли и мечтать. Теперь требовался только повод, позволяющий обвинить Гитлера и НСДАП врагами германской нации, преднамеренно и бесполезно посылающими немецких парней на убой против превосходящей силы. И этот повод должно было дать неудачное наступление на Смоленском направлении.

2 сентября 1941 года, 19:05 мск. Околоземная орбита, высота 400 км, разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис», тактический командный центр.

Капитан второго ранга ВКФ Русской Галактической Империи и генерал-лейтенант РККА главный тактик крейсера Ватила Бе.

Военная машина дейчей, получив внезапный опережающий огневой удар, оставалась в ступоре целых восемь часов. Все это время гаубичная артиллерия РГК всячески мешала противнику перегруппировывать силы, по мере возможностей внося хаос и замешательство в армейский механизм, и без того уже забуксовавший. Тут песочку в буксы сыпануть, тут ломик в шестеренки вставить, а тут внезапно отключить свет, чтобы тому, кто честно пытается починить это халабуду, было веселее искать на полу раскатившиеся винтики. Но эта дорога была, так сказать, со встречным движением. Германские генералы на уровне от ОКХ до командующих армиями поняли правила игры и честно филонили, больше изображая бурную деятельность для отчета перед своим фюрером, чем действительно предпринимали все возможные меры для того, чтобы подготовить войска для прорыва фронта в условиях, когда противник все знает и от всевидящего ока орбитальной разведки не укрыться ни ночью, ни под маскировочными сетями.