Александр Михайловский - Герой империи. Сражение за инициативу (СИ)

«Ну вот, Ева, – сказала я себе, – теперь ты стала похожа на куклу. Глупую куклу из фарфора, проволоки, бумаги и папье-маше. Любой, кто этого пожелает, сможет раздеть и одеть тебя, отшлепать прутиком или поставить в угол. Суда по размерам и физической силе этих существ, любой из них сможет играть с тобой как с обычной игрушкой… Впрочем, для тебя мало что изменилось. Ведь для твоего фюрера ты тоже была глупой куклой, с которой можно было поиграться, а потом, когда надоест, отставить ее в угол. Разве не так?»

Это были глупые мысли, но они непроизвольно лезли в мою голову. Запертая внутри своего одеревеневшего тела, я была готова молить о пощаде, кричать «Выпустите меня отсюда!» и обещать искупить свою вину любыми действиями, но меня никто не слышал…

И тут я увидела, куда меня несут. Это было нечто вроде большого толстого самолета, опустившегося на лужайку рядом с фюрер-бункером. Скосив глаза в сторону, так как голову поворачивать был овсе же затруднительно, я увидела широко распахнутый люк в кормовой части и… большую красную звезду на хвостовом оперении. Меня охватил еще один приступ несказанной тоски. Сомнений в том, что пришельцы и русские большевики составляют собой одно целое, больше не осталось…

Меня занесли внутрь, подняли с носилок, и я увидела, что все пространство там заставлено рядами кресел и в некоторых из них сидят уже люди, больше похожие на деревянные манекены. Меня, безвольную, с болтающимися в воздухе ногами, держа под мышки, пронесли по проходу и усадили в жесткое кресло. О Боже… Я увидела, что рядом сидит мой фюрер. Пока меня ворочали, пристраивая поудобнее, а потом пристегивали к креслу, я успела его рассмотреть. Он выглядел ужасно. На лбу у него была ссадина, воротник мундира полностью оторван, остекленевший взгляд без всякого выражения был направлен куда-то вперед, а из угла стекала тонкая струйка слюны. Да и я, пожалуй, выглядела не лучше… Для нас обоих все хорошее закончилось, а впереди ждал только ужасный конец – примерно такой, какой я видела в том сне… Мы попали в руки наших самых страшных врагов, и теперь нам только оставалось завидовать тем, кто имел счастье умереть в бою…

8 сентября 1941 года, за час до полудня. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина, рабочий кабинет Вождя.

В Москве уже знали, что, получив сообщение о разгроме ставки Гитлера «Вольфшанце», а также о пленении или гибели любимого Адольфа Алоизовича, неформальный глава заговорщиков генерал-полковник Франц Гальдер подал сигнал «Валькирия». А дальше «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…». Уже к восьми часам утра солдаты 7-й парашютно-десантной дивизии захватили контроль над центром Берлина: временными офисами разбомбленных министерств, вокзалами, мостами через Шпрее, радиоцентром, главпочтамтом и телефонными станциями. И по мере продвижения парашютистов по городу на их сторону переходили прочие части берлинского гарнизона и полицейские участки. При этом аэропорт Темпельсхоф был единственным объектом, который германским десантникам не требовалось захватывать, поскольку на него 7-я парашютно-десантная дивизия и базировалась.

Все было сделано с чисто немецкой аккуратностью и так тщательно, будто командовавший парашютистами генерал Штудент специально штудировал известную работу Ленина, в которой тот рассматривал технологию вооруженного переворота. А может, и впрямь штудировал, кто его знает… Единственное государство, где прежде успешно осуществлялись почти бескровные вооруженные перевороты – это как раз Россия. Дважды такие коллизии случались в восемнадцатом веке и один раз – совсем недавно, в тысяча девятьсот семнадцатом году. Власть большевики взяли почти без боя, небольшая пострелушка у Зимнего Дворца не в счет, а танцы с бубнами и прочая гражданская война начались уже потом по заказу извне. Немцы, они такие, дотошные – могли и изучить русский передовой опыт, ибо в Германии с треском провалились и Баварская Советская Республика, и пивной путч, а в 1932 году власть нацисты брали уже вполне легитимным путем.

Одновременно с захватом ключевых объектов в германской столице начались аресты высокопоставленных членов нацистской партии, СС, чинов гестапо и СД. Тюрьму Моабит плотно набивали новыми постояльцами, по ходу дела выпроваживая из нее на волю прежних квартирантов. Среди прочей мелочи были арестованы Герман Геринг и адмирал Канарис. Геринг – потому что являлся официальным наследником Гитлера и, очухавшись от наркотического угара, был в состоянии доставить заговорщикам определенное количество хлопот, а Канарис – за свою проанглийскую ориентацию. Его, то есть Канариса, скорее бы устроил мир с Англией и война против СССР до последнего немецкого солдата. Но армейская хунта успела арестовать адмирала раньше, чем тот смог предпринять какие-то практические шаги.

Рейнхард Гейдрих, по поводу которого так беспокоились на «Полярном Лисе», поскольку того не нашли в своих апартаментах в фюрербункере, был обнаружен значительно позже, в другом месте и уже совсем мертвым. В момент, когда проводилась операция, он вылетал куда-то с аэродрома, примыкающего к «Вольфшанце», на своем личном «Фридрихе», действуя, очевидно, по устному поручению Гитлера. Космический истребитель с «Полярного Лиса» смахнул едва оторвавшийся от земли мессершмитт обратно одним плевком луча смерти, который раскромсал фюзеляж «худого» от кока винта до хвостового оперения. Тело Гейдриха так и нашли среди обгорелых обломков – разрезанным почти пополам. Итак, кому суждено быть убитым, того не повесят по приговору международного трибунала…

После этой операции де-факто власть в Германии перешла к Временному Комитету Национального Спасения, который возглавил все тот же Франц Гальдер. Выступив по радио (в записи), временный глава государства сообщил немецкому народу, что в связи с гибелью или пленением Адольфа Гитлера ответственность за положение берет на себя армия, которая рассчитывает на содействие всех здоровых сил нации. Еще генерал Гальдер сказал, что нынешнее тяжелое положение страны стало результатом грубых ошибок предыдущего руководства, втравившего Германию в совершенно не нужную ей войну с братской социалистической страной на востоке. Поэтому Комитет Национального Спасения Германии уже сделал руководству Советского Союза предложение об установлении на линии фронта временного перемирия и начале переговоров о заключении справедливого и всеобъемлющего мира. После этих слов временного вождя нации миллионы семей выдохнули с облегчением, ибо там, на этом ужасном Восточном Фронте, у них были отцы, мужья, сыновья, братья и женихи, и похоронки оттуда летели по Германии будто белая метель. При этом Гальдер не сказал ни слова о каких-нибудь договоренностях с Великобританией, война с которой шла своим отдельным чередом.