Олег Таругин - Морпех. Ледяной десант

ДУ-Д-ДУМММ!

Пятидесятикилограммовая фугасная авиабомба SC-50 в щепки разнесла крыльцо с резными балясинами, развалила стену, обрушила внутрь хаты двускатную крышу. Несколько шальных осколков со звоном влепились в борт бронетранспортера, двор усеяло обломками саманного кирпича-сырца и затянуло дымом и пылью. Где-то на краю поселка рвануло еще пару раз – и все смолкло, лишь гудели, с каждой секундой все тише и тише, моторы отбомбившихся юнкерсов, возвращающихся на свой аэродром. Степан помотал гудящей – похоже, его в очередной раз глушануло близким взрывом – головой, закашлялся и натужно сплюнул вязкой, светло-серой слюной. Все? Похоже на то, можно вылезать. Повеселились, блин, птенчики Геринга, чтоб им до посадочной полосы не дотянуть!

Кстати, интересно, отчего фрицы аж целых две бомбы на эту хату потратили? Знали, что здесь штаб? Глупости, быть такого не может. Или случайность, что вернее всего – на войне чего только не случается! – или все ж таки заметили замаскированный броневик, по которому и целились. Правда, не попали. К счастью, поскольку иначе он бы сейчас обо всем этом не рассуждал…

Выбравшись из-под бэтээра и вытащив ящик с шифромашиной, обзаведшийся парой свежих царапин старлей выпрямился, устало привалившись к пыльному борту. Без особого интереса оглядел несколько свежих отметин на броне. Отметины оказались достаточно глубокими, хоть и без пробития, так что зря он рисковал, мог бы и в сарае спокойно отсидеться. Хорошо хоть, догадался под бэтээром укрыться, иначе вовсе уж печально могло получиться. Степана слегка потряхивало, то ли от накопившейся усталости, то ли, что скорее, от осознания в очередной раз просквозившей совсем рядышком смерти – не заберись он под броневик, один из этих самых осколков мог бы достаться ему. Еще и от комбата влетит, вон он как раз из развалин сарая выбирается. Сейчас прибежит и начнет орать, словно оставшийся в далеком будущем вечно чем-то недовольный ротный…

Комбат и на самом деле прибежал. Точнее, прихромал, слегка припадая на ушибленную во время экстренной эвакуации из хаты ногу. Несколько секунд молча испепелял гневным взглядом вытянувшегося по стойке смирно Алексеева, затем опустил глаза на стоящий у его ног чемоданчик и, дернув щекой, буркнул:

– Понятно. Но за неподчинение приказу старшего по званию в боевых условиях все равно объявляю, гм, личный выговор без объявления в приказе. А вот ежели погиб бы под этой бомбой, то, честное слово, собственной рукой тебя б расстрелял… посмертно.

Кузьмин несколько секунд помолчал, старательно делая вид, что занят выбиванием о колено запыленной, с прилипшими соломинками ушанки. Старлей, понятно, тоже молчал, с трудом сдерживая улыбку – тяжеловесную шутку комбата он оценил.

– И вот еще что, Степа: хотел тебя на взвод определить, опытных командиров, сам знаешь, как воздуха не хватает, да передумал. Не твое это. Возглавишь разведгруппу, пойдете перед основной колонной. Сам предложил – тебе и выполнять. Уж больно меня та развилка беспокоит. Но ты везучий, надеюсь, что и в этот раз не подведешь. Вопросы? Ну я так и думал. Свободен…

Район Мысхако,

4 февраля 1943 года

Мотоцикл оставили, закатив подальше в лес и замаскировав в кустах, примерно в километре от развилки. Ехать и дальше по шоссе Алексеев все-таки не решился. Откровенно говоря, к этому моменту старший лейтенант уже не считал свой план моторазведки удачным – по большому счету им просто повезло не столкнуться с немцами. А если бы не повезло? Если бы фрицы сильно удивились одиночному байку, пусть и с соответствующим флажком делегата связи на крыле (идею подсказал пленный обер-фельдфебель, после бомбардировки еще больше проникшийся идеей уцелеть любой ценой; флажок же нашелся в трофейном бэтээре) и потребовали остановиться? Хотя бы просто для того, чтобы переброситься парой ничего не значащих фраз или попросить курева? Учитывая, что из всех троих по-немецки немного говорил только старшина, да и то с пятого на десятое и с чудовищным акцентом, спалились бы мигом. Пулемет и два трофейных пистолета-пулемета – сила, конечно, но смотря против кого и в каких условиях. Даже если б и отбились, разведка на этом благополучно бы закончилась, практически не начавшись. Нет уж, лучше дальше ножками, время пока терпит – основную колонну они опережали почти на час. Как раз подберутся к развилке и осмотрятся, прикинув дальнейшие действия.

– Все, бойцы, скидываем маскарад, не понадобился. – Степан с превеликим удовольствием избавился от надоевшей шинели, провонявшейся порошком от вшей и чужим потом, скомкал и запихнул под ближайший куст. Утрамбовал подошвой берца и пристроил сверху каску. По новой перепоясался портупеей с кобурой, ножнами и подвешенными на плечевые ремни подсумками к МП-40. Поерзал – вроде удобно, хоть рыжая трофейная сбруя поверх черного бушлата и смотрится весьма непривычно. Перекинул через плечо полевую сумку с картой, тоже доставшуюся от немцев.

Товарищи не заставили себя ждать, с готовностью сбрасывая трофейную одежду. Аникеев так еще и смачно плюнул сверху напоследок – идея с переодеванием рядовому не нравилась с самого начала, но спорить он не посмел. А как иначе? Приказ командира, с которым, понятно, не спорят. Особенно такого замечательного командира, каким оказался товарищ старший лейтенант, практически в одиночку уничтоживший целую фашистскую батарею и захвативший бронетранспортер с важными пленными! В глубине души Иван до сих пор тяжело переживал, что не поучаствовал в том бою, оставаясь твердо убежденным, что в этом случае и немцев перебили бы куда больше, и Леха Панкратов свою пулю не поймал бы. Искоса наблюдавший за ним старшина тяжело вздохнул, но комментировать действия самого молодого члена разведгруппы не стал.

– Правильно решил, командир, а то мы на этой мотоциклетке, уж извини, как прыщ на заднице. Лучше по старинке – подберемся тихонечко, высмотрим, что нужно, да и решим, как поступить. – Левчук заботливо поправил кобуру с доставшимся от пленного гауптмана люгером – подарок Степана. Пистолет старшине нравился. Зимой сорок второго он уже почти завладел подобным, заметив на льду убитого немецкого офицера, но пробившая полынью мина распорядилась иначе. И трофей не забрал, и сам в ледяной водичке искупался, едва не утонув.

– Ты, Семен Ильич, прямо мысли мои читаешь, – фыркнул морпех, вытаскивая из небольшого багажника позади мотоциклетной коляски их родные каски и вещмешки. – Разбирай имущество, товарищи бойцы! Пулемет сними, понесешь, а боеприпасы Ванька возьмет. Ничего не забыли? Тогда попрыгали. Нормально. Уходим. Пойду первым, вы следом, дистанция двадцать метров. Под ноги и по сторонам глядеть в оба, не на прогулку вышли.