Олег Таругин - Морпех. Ледяной десант

Один из артиллеристов коротко замахивается, собираясь метнуть гранату. А вот этого нам не нужно, какой бы слабой «колотуха» ни была, на открытом месте ему с головой хватит. Та-да-да-да-дах! Фашист опрокидывается на спину, граната падает рядом, рукоятка курится серым дымком. Оказавшийся в паре метров камрад не выдерживает, испуганно вскакивая на ноги, и старлей срезает его короткой очередью. Готов. Залечь, отсчитывая секунды. Бух! Взрыв совсем не киношный, просто небольшой клуб дыма да разлетающиеся комья прихваченной морозцем глины. Но гитлеровцам хватает, уцелевшие старательно вжимаются в землю. Еще и Левчук переносит огонь, проходясь по разгромленной позиции длинной, патронов на двадцать, очередью. Все, пора заканчивать, самое время. А вообще, этот фриц, по ходу, клинический идиот… был: швыряться осколочными гранатами на минометной позиции? Нет, детонация-то маловероятна, но сам факт…

Используя замешательство противника, Степан рванул вперед, перепрыгивая через разбросанные тела, – нужно помочь Аникееву. То ли шальная, то ли прицельная пуля задевает по касательной шлем – не самое приятное ощущение, словно молотком или строительной арматуриной со всей дури жахнули. Хорошо, что ремешок под подбородком не застегивал, как и остальные бойцы. Попадание в намертво зафиксированную на голове каску может и шею свернуть – подобное хоть и не слишком часто, но случалось.

Разворот, короткая очередь. Перезарядить карабин фриц не успевает, складываясь пополам – обостренное выброшенным в кровь адреналином сознание фиксирует оставшуюся в заднем положении затворную рукоять. Припав на колено, старлей стреляет еще раз, теперь в целящегося в Ивана минометчика – врага боец не видит, стоя к нему вполоборота. Гитлеровец падает, Аникеев дергает головой, встречаясь взглядом с командиром. На лице растерянность и запоздалый страх.

Старший лейтенант опускает дымящийся ствол. Похоже, все, кончились фрицы.

Голова пуста, словно и на самом деле пробитая пулей; из всех мыслей – только одна, первая и она же единственная: как же он все-таки немыслимо устал….

Район Мысхако – Станички,

4 — 5 февраля 1943 года

Задерживаться на разгромленных немецких позициях не стали – бой оказался недолог, но и шума произвел изрядно. В обоих поселках наверняка слышали стрельбу и взрывы и вышлют подмогу, танковый взвод из Широкой Балки, о котором говорили пленные, или румынскую пехоту из Федотовки. И с теми и с другими морпехи, понятно, справятся, но сколько времени это займет, неизвестно. Уходить следовало немедленно, ни в коем случае не ввязываясь в затяжное боестолкновение, иначе потеряют темп. Тем более с этого момента у противника уже не оставалось сомнений в том, куда именно направляются русские, и вопрос был исключительно в том, насколько быстро вражеское командование осознает происходящее и примет решение, как поступить дальше.

Поэтому, оказав помощь немногочисленным раненым и собрав трофейное оружие и боеприпасы (в число трофеев вошли и все четыре миномета – в отличие от противотанковых пушек, они практически не пострадали), сводная бригада с максимальной скоростью двинулась к Станичке. Разумеется, обеспечив надежное тыловое охранение – теперь в арьергарде шло два танка с десантом на броне, задачей которых было любой ценой задержать противника. Башни обоих «Стюартов» заранее развернули пушками назад. В случае появления гитлеровцев им предстояло принять свой последний бой, позволяя товарищам уйти. Учитывая особенности местности, надежно запереть шоссе было не столь сложно, обойти заслон можно только пешком по горным склонам. В том, что они выполнят задачу, Кузьмин не сомневался. Все бойцы, включая экипажи танков, которых в строю осталось всего три штуки, зато оставшихся «безлошадными» танкистов – в несколько раз больше, вызвались добровольцами – в этот раз приказывать им комбат не решился. Держаться долго необходимости не было: до занятого бойцами майора Куникова плацдарма оставались считаные километры. Но и экипажи легких танков, и облепившие боевые машины морские пехотинцы отлично понимали, что шансы уцелеть иллюзорно малы – если фашисты бросятся в преследование, перевес в силе в любом случае окажется на их стороне…

– Совсем тяжко, командир? – осведомился Левчук, уже в который раз смерив старлея тревожным взглядом. Кое-как пристроившийся на неудобном сиденье трофейного бронетранспортера, мягко покачивающегося на неровностях шоссированной дороги, Алексеев упрямо мотнул тяжелой головой:

– Да нормально, старшина, сколько можно спрашивать? Устал просто немного. Сейчас передохну минут с десять, глядишь, попустит. Нам ехать-то всего ничего осталось.

– Так оно понятно, что устал, – кивнул тот, копаясь в противогазной сумке. – Сначала промерз до костей, потом столько всего наворотил. Контузия опять же. Короче, вот, держи. От спирта ты правильно отказался, а вот это…

Старший лейтенант непонимающе взглянул на протянутый товарищем предмет, небольшой цилиндрик со свинчивающейся крышкой, размерами напоминающий женскую помаду. Повертел в пальцах, с трудом, поскольку уже практически полностью стемнело, разглядев на боку надпись латинскими буквами, часть из которых стерлась – Per…t…n.

– Это еще что такое?

– Трофей германский, – ухмыльнулся старшина. – Пилюли такие специальные, от усталости да чтобы спать не хотелось. Фрицы их шибко любят, чуть не горстями жрут. А потом совсем дурные становятся, словно водки обпились. Сам я, правда, так ни разу и не попробовал, но с собой зачем-то таскал. Вот и пригодилось.

Степан неожиданно сложил два и два: ну, конечно же, тот самый знаменитый «первитин», за годы Второй мировой превративший вермахт в армию наркоманов! Метамфетамин, мощный наркотический психостимулятор, вызывающий сильное привыкание. Только перед французской кампанией доблестным зольдатам фюрера выдали больше тридцати пяти миллионов доз, а уж сколько они сожрали этой дряни до конца войны, даже представить страшно. Для танкистов и летчиков даже специальный наркошоколад выпускался, причем купить его можно было совершенно свободно. Да и америкосы в Корее и Вьетнаме тоже наркоманили – мама не горюй, активно пользуя считавшиеся безвредными «таблетки бодрости», разработанные, к слову, вывезенными в США немецкими специалистами [17] Алексеев немного ошибается: во время Второй мировой (если быть точным, то с 1943 года) армия США тоже весьма активно использовала амфетамин «Бензедрин». Поступал в войска в виде таблеток или ингаляторов с порошкообразным содержимым (последние использовались в основном в авиации). Во время вьетнамской войны использовался уже другой препарат, дексамфетамин «Декседрин». . В дополнение к обычной курительной дури, понятно. Столько про него в интернете читал, а вот в реале увидел впервые, оттого сразу и не отреагировал.