Александр Михайловский - Герой империи. Война за Европу

Новые люди в окружении вождя появлялись крайне медленно, и объяснения этому были немудреными. Те товарищи, которые этого достойны – настоящие соратники в битве за будущее Советского Союза – ворочают горы, каждый по своему направлению, и у них просто нет времени встречаться для разговоров ни о чем. Ежедневно на ближней даче бывает Берия (как и в другом варианте истории назначенный лучшим менеджером всех времен и народов), докладывая, как продвигается освоение имперских технологий. И каждый день появляется генерал Василевский, чтобы доложить о том, что уже сделано, а также, взглянув на планшет, уточнить план наступательной операции в Бессарабии.

Но черт с ней, этой Румынией – ведь он, Сталин, уже твердо уверен, что поглощение и советизация Европы – вопрос решенный. Главный вопрос в другом… Верховный ощущал себя эдаким Петром Первым, которому надо строить флот, а у него и топора нет. Каменный век на дворе. То, что сейчас начали делать на базе германской и советской промышленности – лишь начальные шаги, и до получения первых результатов еще далеко. В этих условиях лаконичное сообщение каперанга Малинина: «Операция инверсии и присоединения завершена, потери с обеих сторон нулевые», поступившее сутки назад, вызывало у советского вождя подъем оптимизма. Не находила у него отторжения и идея дальнейших каперских набегов на территории эйджел. Тем более что с двумя кораблями осуществить ее будет проще, чем с одним. Это был один из путей чтобы решить проблему технологического отставания от цивилизации эйджел. К этому моменту Сталин уже привык к мысли, что первые несколько десятилетий новые корабли у советской империи могут быть только трофейными, а некоторые виды необходимого технологического оборудования придется добывать в бою.

Кроме всего прочего, ему уже доложили, что если попытаться развить на поверхности Земли всю индустрию, необходимую для космического кораблестроения, материнская планета станет непригодна для жизни. Развивать нужно необходимый минимум, чтобы перенести «грязное» производство на Луну, Меркурий и в космос, на орбитальные предприятия; а потом разобрать заводы первоначального цикла, после чего долго и тщательно устранять на поверхности планеты образовавшееся индустриальное загрязнение. И в то же время каперство несло в себе опасность привлечь к себе внимание цивилизации кланов прежде положенного срока.

Сегодня с «Полярного Лиса» пришел полный рапорт с перечислением трофеев, а также о профессиональной ориентации членов присоединенных кланов. Пилоты и тактики темного клана Синих Огней Верховного особо не впечатлили: на «Полярном Лисе» темных эйджел с такой специализацией тоже было достаточно. Токан – это отдельная история, но она – вещь в себе. Вождя даже несколько шокировала история корабля – совершенной машины для космических полетов и в то же время живого и мыслящего существа. Цивилизация эйджел была воистину бесчеловечной, но при этом вождь знал, что на Земле, в странах, называющих себя демократическими, найдется предостаточно капиталистов, которые ради увеличения прибыли не моргнув глазом проделают то же самое со своими соплеменниками или с кем угодно.

Однако сдавшийся на милость победителей светлый клан с преимущественно социоинженерной специализацией сулил новорожденной Империи качественно новый уровень возможностей в этой сфере. Социоинженеров критически не хватает. Одна Малинче Евксина не в состоянии окормить не то что планету Земля, но и территорию СССР. И в то же время у вождя по поводу дикого светлого клана возникали вопросы. Ведь его члены не являются цивилизованными имперскими эйджел, привыкшими к жизни среди людей и спокойно воспринимающими всеобщее равенство в правах и обязанностях. Не случится ли так, что молодая советская империя вместе с непроверенными специалистами в такой ответственной области получит троянского коня, который будет разлагать ее изнутри? Это было тем более важно, учитывая, что Сталин поставил себе задачу скрестить марксизм и имперскую социоинженерию с целью получить всеобъемлющую социальную теорию, по которой дважды два всегда было бы равно четырем – вне зависимости от того, кто и что умножает.

Про марксизм уже говорилось, что приложение его к делу дает у разных деятелей разный результат, ибо на данный момент это не теория, а набор догм, которые для успеха начинания зачастую приходится игнорировать. Что касается имперской социоинженерии, то это, как понял вождь, тоже была не наука, а скорее искусство, и заниматься ей с успехом могли светлые эйджел и полукровки, имеющие в этом направлении профессиональные таланты. Зачастую та же Малинче Евксина не могла объяснить, почему она дала ту или иную рекомендацию или прогноз. И, хоть результат всегда совпадал с ожиданиями с приемлемой точностью, товарища Сталина эта ситуация беспокоила. Требовалось строго научная дисциплина – чтобы на ее основании можно было написать учебник и учить по нему в университетах отечественных студентов, получая каждый год сотни и тысячи специалистов.

Посоветоваться по этому вопросу вождю на данный момент было не с кем. Малинче Евксина, майор СИБ Ари Махат и каперанг Малинин были в отлете, а те имперцы, что остались на поверхности планеты, в соционженерных тонкостях и вопросах безопасности при работе с новообращенными эйджел разбираются слабо. Единственной эйджел, с которой вождь мог поговорить, так сказать, без отрыва от производства и расширения круга допущенных к обсуждению, была тактик-лейтенант Илина Ке, постоянно пребывающая на даче в Кунцево возле тактического планшета. Вождь уже привык к высокой худой девушке-эйджел, к ее темно-серой коже, к хвосту с кисточкой, к платиново-белым волосам, которые ординарец Туся заплетала в высокохудожественные прически. Немногословная и умеющая сделаться незаметной Илина Ке стала как бы неотъемлемой частью этого дома. Кроме того, Сталин не забыл, что это именно она первой в глаза назвала его Верховным Главнокомандующим, сказав, что в этом его суть. А ведь это был диагноз с первого взгляда – и, как вождь понял из последующих событий, абсолютно верный.

Поэтому Сталин встал из-за стола и прошел в комнату напротив кабинета – туда, где и располагался тактический планшет. А там было все как обычно. Темная эйджел сидела по-турецки прямо на полу и неподвижным взглядом гипнотизировала голографическое изображение медленно наливающегося грозовой силой Румынского (до недавнего времени Южного) фронта.

– Здравия желаю, товарищ Верховный главнокомандующий! – сказала Илина Ке, с легкостью поднявшись на ноги, – на фронтах на данный момент без особых перемен…