Александр Михайловский - Герой империи. Война за Европу

На фронте дела тоже шли ни шатко, ни валко. И хоть германские бомбардировщики перестали навещать по ночам английские города, за Каналом по-прежнему находилась враждебная Британии держава. За прошедший месяц русские совершенно поглотили Восточную Европу, и сейчас их войска через территорию Германии в эшелонах прибывали во Францию, Бельгию, Голландию и Данию. При этом у британской разведки имелись сведения, что часть немецких воинских контингентов, высвободившихся после прекращения боевых действий в Европе и замены оккупационных сил на части Красной Армии, вместо демобилизации отправляются в качестве подкреплений африканскому корпусу Роммеля. Туда же перебрасываются все высвобождающиеся итальянские войска. Война в песках Сахары продолжается – и не факт, что британской армии удастся отстоять Суэцкий канал.

Но кроме дипломатически стычек и войны за Египет Черчиллю приходилось вступать в схватки на внутреннем фронте. В Британии за его спиной гидра проимперской оппозиции поднимала вверх свои шипящие головы – эти люди считали, что вступление в Империю на тех же условиях, что и Североамериканские Штаты, будет наилучшим выбором для Британии. Мол, в противном случае ее все равно заставят это сделать, но уже как побежденного врага, с которым не церемонятся. Нацисты, захватив Острова, грозились растерзать всех евреев; русские большевики в аналогичном случае собирались уничтожить всю буржуазию. В отличие от тех и от других, Империя не высказывала вражды ни к одной социальной или национальной группе и давала большой временной период на адаптацию. Единственное требование, выдвигаемое ею к присоединившимся странам – это неколебимая лояльность к ее внутренней и внешней политике, а также допуск до местных выборов коммунистических и социал-демократических партий…

Британский премьер даже имел на эту тему беседу с королем, и тот призвал Черчилля к осторожности. Мол, опасные игры с силой неодолимой мощи могут закончиться печально. И если Британия, ставшая частью Империи, это плохо, то Британия, полностью прекратившая свое существование – это так отвратительно, что такого исхода требуется избежать любой ценой. Черчилль понял, что король Георг попросту боится остаться не у дел – и это после того, как в Румынии и Болгарии местные монархические режимы были включены в программу имперской интеграции. Единственная неожиданная коллизия произошла в Румынии: там, после визита в Москву, постоянной монархиней утвердили королеву-мать Елену Греческую и Датскую, а ее сын Михай оказался отвергнут как несоответствующий высокой должности короля. Мол, сначала юноше нужно долго учиться, перенести определенные закаливающие душу и тело события в жизни, и только потом его еще раз можно будет проверить на право претендовать на трон своих предков.

В таких условиях нарастающего внутреннего и внешнего давления даже сам Черчилль начинал сомневаться в правильности сделанного им выбора. А тут еще на околоземную орбиту вернулся корабль пришельцев… да к тому же и не один. Даже на беглый взгляд неопытного человека «новичок» принадлежал совершенно к другой школе: это как если бы Япония или Китай самостоятельно сумели развить у себя стальное паровое судостроение, а потом изделия их мастеров, эволюционировавшее от джонок, можно было бы сравнивать с европейскими броненосцами и крейсерами. Кто он, этот второй пришелец: захваченный в плен враг Империи, ее союзник, или просто случайно приблудившийся торговец, прибывший к Земле с намерением обменять у местных дикарей дешевый ситец и стеклянные бусы на жемчуг, алмазы и живой товар?

Ответ на этот вопрос появился сам собой, вместе с прибывшим из Москвы британским послом Ричардом Стаффордом Криппсом. Нет, это не было выдворение британского дипломата из советской столицы в преддверии вплотную надвинувшейся войны. Напротив, его использовали как последний шанс для попытки переломить ослиное упрямство Уинстона Черчилля. Ведь послом в СССР Стаффорд Криппс стал тоже не просто так. Следует начать с того, что это был политик настолько левых убеждений, что от них до социализма оставался один шаг: член лейбористской партии с 1930 года, создатель и глава Социалистической лиги, член Исполкома лейбористской партии в 1934-35 годах, соучредитель левого журнала «Трибуна», организатор единого фронта лейбористов, независимой рабочей партии (НРП) и коммунистов для организации электоральной победы над консерваторами в 1936 году. В 1939-м, с началом войны в Европе, исключен из лейбористской партии за слишком левые убеждения и требование создать антифашистский народный фронт лейбористов, НРП, коммунистов, либералов и черчиллевских консерваторов, выступавших против политики умиротворения гитлеровской Германии. Единственное, в чем он принципиально расходился с коммунистами, было отрицание необходимости революционных потрясений и последующей ликвидации буржуазии как класса.

И такого человека в мае сорокового года, когда судьба Франции была предрешена, правительство Черчилля отправило послом в СССР, который на тот момент в силу пакта Молотова-Риббентропа объективно являлся ситуативным невоюющим союзником Третьего Рейха. В минуты просветления сэр Уинстон понимал, что в такую интересную позу советское руководство поставила политика правительства Чемберлена-Галифакса, нацеленная на политическую изоляцию СССР. В любой момент ситуация могла измениться (как и произошло в нашей истории) – и тогда Стаффорд Криппс с его левыми, почти марксистскими убеждениями послужит для наведения союзнических мостов между Британией и СССР.

В нашей истории так все и вышло: именно Стаффорд Криппс от имени Великобритании подписал в июле 1941 года Советско-английское соглашение о совместных действиях в войне против Германии. А в этом варианте истории у британского посла вышла незадача. Советское руководство, за неделю войны созревшее до мысли о союзе с кем угодно и на каких угодно условиях (за исключением принципа незыблемости завоеваний Октября), из-под самого носа британского посла неожиданно увел имперский космический крейсер, ввязавшийся в драку с вермахтом вообще без всяких условий. Такой типично русский клич: «Наших бьют!» – и полетели во все стороны от избиваемого ногами вермахта пух, перья и прочая требуха. Некоторое время после вступления в войну Империи посол Криппс чувствовал себя словно пятое колесо в телеге.

События на фронте шли своим чередом: Красная Армия нашла в себе силы мертвой хваткой вцепиться в УРы «линии Сталина», среди белорусских лесов и рек вели танец смерти советские зафронтовые армии и германские танковые группы, а британский посол все это время оббивал пороги НКИДа, наталкиваясь на глухое раздражение занятых людей. Мол, уйди, противный, не до тебя сейчас и не до твоей Британии. Война прошла, Гитлера пленили, Германия капитулировала и даже присоединилась к СССР, а впадающий с отчаяние от своей ненужности Стаффорд Криппс оставался в стороне от этого потока событий. Вспомнили о нем лишь тогда, когда пришло время принуждать Великобританию к присоединению к Империи.