Дмитрий Дашко - Оперативный простор

— Понимаю, — кивнул я.

Ещё раз поговорить с Кондратьевым получилось после того, как мы вернулись на Рошаля, дом 8.

Бодунов отправился с докладом к начальству, мы с Сергеем остались одни.

— Чай будешь? — предложил он.

— Не откажусь.

— Тоже люблю это китайское зелье. В шалмане прихватил с собой чутка заварки и сахарку — не всё же нормальные чаи гонять деклассированному элементу, — подмигнул Кондратьев. — Ещё могу бутербродов сварганить. Ты ведь голодный?

— С утра перекусил, а потом так… святым воздухом питался.

— Тогда шамай! — Кондратьев поставил передо мной тарелку с бутербродами. — Бери, не стесняйся — это супруга моя, Мария Константиновна, приготовила.

— Вот это по-нашему! — Я с остервенением впился в бутерброд и, проглотил его практически не жуя.

— Давай, налегай, — приободрил меня Кондратьев. — У меня что-то после аварии аппетита нет.

— Сергей, как ты понял — я ведь к вам не ради праздного любопытства заглянул, — заговорил я, когда с едой было покончено.

— Да я уже понял, — сказал он. — Ветров сказал — тебе надо помочь. После того, что ты для нас сделал, отказ равносилен преступлению. Говори, что надо.

— У тебя со следователем Самбуром хорошие отношения?

— Вполне. Не вась-вась, конечно, но и жаловаться грех. До сих пор ладили. А зачем тебе Самбур понадобился?

— Да есть зачем. Ты только ничего обо мне плохого не подумай, ладно, — попросил я.

— С чего бы мне о тебе так думать? — удивился Кондратьев. — Ты же в доску свой, зарекомендовал себя лучшим образом.

— Проблема у меня: мужа сестры обвиняют в убийстве. Дело ведёт Самбур. Я специально приехал в Петроград, чтобы пообщаться с ним, понять нет ли ошибки.

— И что Самбур?

— Самбур… Посчитал меня контрой, разговаривать отказался.

— Это он может, — улыбнулся Кондратьев. — Ваня через такое прошёл…

— Это я слышал. Расстрел, пытки — у любого психика пошатнётся.

— Погоди, ты что — Ваню Самбура за психа принял? — нахмурился Кондратьев. — Это ты, брат, зря.

— Не надо, Сергей, — попросил я. — Не говорил я такого. Просто мне показалось, что он склонен к резким и необдуманным поступкам. А следователь, если это действительно — стоящий следователь, не вправе позволять себе такую роскошь. От него и закон и инструкции требуют в первую очередь объективности. И во вторую очередь — то же!

— Тут ты меня уел! — усмехнулся Кондратьев. — Я уже и сам пару раз прочищал Ване мозги. Оно вроде на какое-то время помогает, он успокаивается, а потом снова за своё.

— Другими словами — тебя он послушает? — выделил главное в его словах я.

— Пока что контрой не называл и пристрелить не грозился.

— Тогда помоги наладить с ним отношение. Я ведь не отмазывать родственника приехал, а только хочу разобраться. Если Александр — убийца, я пальцем о палец не ударю, пусть его судят по всей строгости закона. Но если всему виной предубеждение следователя к его происхождению — а он из бывших, я в сторонке стоять не стану, — горячо произнёс я.

— Убедил! — согласился Кондратьев. — Сейчас с текучкой разберёмся, а потом двинем вместе с тобой к Ване. Мне самому интересно стало — как же оно было на самом деле…

В кабинете появились Бодунов и Ветров. Оба сияли как начищенные пятаки.

— Ну, мужики, ну вы даёте! — восхищённо заговорил инспектор. — И Борща арестовали, и ниточку к Пантелееву нашли, да ещё и улику по исчезновению Ракитина обнаружили… Я как сообщил чекистам по телефону о наградном пистолете, так на том конце трубки чуть от счастья не охренели. В общем, скоро сюда прибудет оперуполномоченный ГПУ, он себе заберёт тех двух хануриков, у которых нашли оружие Ракитина. Также просили передать огромную благодарность от лица всего ГПУ, в том числе и лично товарищу Быстрову, который добровольно вызвался помочь в задержании особо опасного преступника. Держи пять, Быстров, — Ветров протянул руку.

У меня сначала чуть было не вырвалось «Служу Советскому Союзу», потом «Служу России»… А может надо отвечать «Служу трудовому народу»? Голова чуть было не взорвалась от версий.

И я выбрал нейтральное.

— Ну что вы, товарищ Ветров — не мог же я бросить коллег в трудную минуту, — ответил я, пожимая руку инспектору.

— Сергей, товарищ ввёл тебя в курс его дела? — спросил тот.

Кондратьев кивнул.

— Да, мы поговорили. Может отпустите чуток пораньше, товарищ инспектор, чтобы успеть заняться вопросом товарища Быстрова?

— Иди хоть сейчас. Где Борща оставили?

— В Конюшенной больнице. Вы не волнуйтесь, товарищ Ветров, он не сдёрнет — пока Шуляка охранять приставили, насчёт смены я уже озадачился. Глаз с Борща не спустим, — доложил Кондратьев.

— Отлично. Тогда до утра ты свободен. Летучка завтра в девять, не опаздывай.

— Есть в девять! — Кондратьев засобирался. — Жора, пойдём пока начальство не передумало. В кои веки домой пораньше попаду, — мечтательно добавил он.

Я взглянул на него с белой завистью. Как давно меня не встречала дома жена, как давно не прыгала на пороге в мои объятия дочка! Когда родилась Даша, я сразу понял: вот оно — счастье! Потом это счастье выросло, вышло замуж… но привычка бросаться в мои объятья никуда не делась. Как же я люблю тебя, моя девочка!

И как хреново, что теперь у меня не осталось ничего, кроме воспоминаний.

— Жора, да ладно тебе — всё хорошо будет! — неправильно истолковал мою задумчивость Кондратьев. — Ваня Самбур — не такой дундук, как тебе показалось. Вот увидишь.

— Не сомневаюсь. — сказал я.

В суде следователя не оказалось. Как выяснилось, его рабочий день уже закончился, и Самбур уехал домой.

— Везёт следакам! — восхитился Кондратьев. — Мы, значит, света белого не видим, пашем от темна до темнадцати, а они от гудка до гудка по расписанию и с перерывом на обед.

— Да ладно тебе, — хмыкнул я. — И у следователей работа не сахар. Тоже бывает днюют и ночуют на службе.

— Да я так, пошутил, — отозвался Кондратьев. — Раз Ваню на работе не застали, поедем к нему домой: адрес я знаю.

— Тогда давай для скорости поймаем лихача, — предложил я. — У меня сейчас каждый час на вес золота.

— Не знаю, как у тебя с золотом, но лично у меня: в кармане вошь на аркане — денег нет, — предупредил Сергей.

— Угощаю! — сказал я.

Жил Самбур на Фонтанке. Завидев меня он не обрадовался, покраснел, захотел что-то сказать, но положение спас Кондратьев.

— Ваня, охолони! — попросил он. — Товарищ Быстров — наш человек и тоже сотрудник губрозыска. Мировой я тебе скажу парень! Благодаря ему мы сегодня Борща взяли.

На лице Самбура появился интерес.

— Борща арестовали?! Ты серьёзно?

— Думаешь — вру?! Ну. Как тебе доказать… Если перекрещусь — ты же не поймёшь…