Александр Терников - Приключения менеджера. Поход

На следующий день мы запланировали дальний марш, и буры делали это на удивление искусно: с разъездами на флангах и разведчиками, десяти килограммовыми мешками с фуражом на седле у каждого, а оружие и все металлические части амуниции были обмотаны тряпьем, так чтобы ни одна железка не звякнула и были даже сделаны были самодельные кожаные башмаки для того, чтобы ночью приглушить стук лошадиных копыт, они были заботливо приторочены сзади.

– Уже недалеко, еще чуть-чуть! – сказал к вечеру Коос де ла Рей, и сквозь туман окутывающей меня темноты я уже различал мерцающие огни вдалеке, бивуаки британцев.

Прекрасно, мы, проехав еще с километр, одолели плавный подъем, нырнули в пересекавший его овражек, здесь оставим своих коней с коноводами. Пора навести ночной визит отдыхающей британской армии, которая так неосмотрительно вылезла наружу. Натальские кафры ночью не воюют, британские солдаты максимум выставят часовых, а ополченцы? Там такая разнообразная публика, что может быть всякое. Но пионеров прерий тут в Натале быть не должно, откуда им тут взяться! Так что ночь – наше время!

Силуэты редких деревьев на фоне ночного неба портили сидящие на ветвях стервятники; отвратительно выл шакал. В ночной темноте было черно, как в аду, идти было трудно, так как только ночная обезьяна видит ночью, но уже менее чем в километре впереди горели огни костров английских пикетов. Далее должен располагаться и остальной британский лагерь, из людей достаточно уставших после почти суточного марша. Теперь идти нам предстояло очень осторожно, чтобы не потревожить выставленных часовых.

Все, в мерцающем огне костров мы разглядели несколько десятков жалких шалашей и белых палаток, фургоны с припасами, ящики, люди в мундирах и чернокожие густо вились вокруг костров как мухи, пирамиды сложенных ружей. Весь лагерь и дорога к нему сильно воняли дерьмом, более 800 человек не шутка, когда поблизости нет туалетов. Вот Вам и знаменитый британский дух, они все вонючие, словно хорьки. Расходимся, распределяем сектор обстрелов, готовимся, скоро начнем. Нас двадцать шесть человек, включая меня, едва ли мы способны посеять сильную панику. Немного погодя вышла луна, стало светлее. Стрелок я неважный, особенно на фоне буров, поэтому прицелился в силуэт ближайшего часового. Время умирать.

В ночной тишине прозвучало несколько выстрелов, в ответ раздались крики и стоны, нажал на курок и я. Грохот, часовой у костра пошатнулся и опустился на землю, но некогда рассматривать, перезаряжаем, стреляем еще и еще. Нужно расстрелять десяток патронов и тихо отходить назад. В темноте то тут, то там то и дело вспыхивали маленькие огоньки, и слышался треск винтовочных выстрелов, пороховой дым, словно туман демаскировал наши позиции. Я дал все десять выстрелов так быстро, как только смог, теперь нужно отходить.

"Время удалиться на безопасное расстояние", – подумал я.

Британские солдаты уже также стреляли нам в ответ, пули свистели мимо.

Я отполз на достаточное расстояние и побежал, следом за мной, как гончие на охоте, с гиканьем помчалась целая толпа черномазых, ревя подобно диким животным. Меня то за что? Да я Вас прикажу разорвать выстрелами из пушек, повесить или расстрелять, сожгу живьем, и засеку до смерти. Я бежал, не разбирая дороги, рискуя каждую минуту упасть и сломать себе шею. Наконец, я выбился из сил и остановился и посмотрел назад, увидел мчавшиеся там тени. Кто это? Негры вроде бы должны боятся ночи. И вообще где я? Британские костры там, луна там, мне значит куда-то туда. Пойду в направлении наших лошадей, если кто приблизиться и не отзовется, тогда стреляю. Вышел, увидел темный силуэт.

– Я Кшиштоф- закричал я, едва ли тут еще у кого найдется подобное имя.

– Сюда командир, наши здесь- отозвалось из темноты.

Прекрасно, кажется, определились. Теперь доверимся профессионалам. Если кто чужой приблизится к нам, то его пристрелят при неясном свете луны. А свои должны отозваться. А вообще мои люди ориентируются на местности куда лучше меня, так что все кто вернулся, уже должны быть здесь. Итак, тут оставим пару человек подождать отстающих, а сами поедим в наш временный лагерь неподалеку отсюда и постараемся поспать. С утра нужно быть в форме.

Мы переночевали в небольшой лощине, а наутро все члены моего измученного тела ныли, как будто их жгли огнем. Я был слишком измотан, чтобы обращать на это внимание и действительно готов продрыхнуть хоть целый год, но разве мне дали такой шанс? Утром, когда я продрал глаза, едва успел натянуть сапоги и чуть смыть свою усталость холодной водой, то первое, что я заметил это были хмурые взгляды моих бойцов. Оказалось, к полуночи вернулись последние наши стрелки, но мы потеряли одного человека. Он был настоящим воином, и я отдаю ему должное. Еще один солдат был легко ранен, пуля зацепила ему руку.

Вот как так получилось? Мы должны были стрелять из темноты, по освящаемым светом костров фигурам британцев, а они, теоретически не могли ничего разглядеть в темноте. У англичан большая часть вооружена старыми ружьями, их быстро не перезарядишь, пока патрон скусишь, пока пулю шомполом забьешь, пыж, капсюль, так что сильного ответного огня быть не должно было.

Да и преследование наше не планировалось. Вот какого дьявола эти кафры ломанулись догонять нас всей толпой? Они же в темноте вообще не воюют. Похоже, сказался закон больших чисел, слишком мало нас было и слишком много врагов. Вот пуля дура, одного нашего бойца и зацепила, а потом кафры расхрабрились от своей численности и догнали бедолагу. Век живи – век учись. Как тут не вспомнить теорию старого немецкого генерала фон Леттова о том, что лучшие партизаны в мире – чернокожие солдаты под командованием белых офицеров.

Ладно, мы тоже выпустили 250 пуль, и с учетом мастерства моих метких стрелков свои долги мы должны были погасить с лихвой. А теперь просто будем предельно осторожны. Никаких массовых перестрелок, пусть наши лучшие бойцы терзают британцев на пределе расстояния для прицельного выстрела. А так я этим гадам отомщу, специально спалю теперь этот вонючий Дурбан дотла, пусть знают, как со мной связываться. Теперь я кое-что должен этим ублюдкам! Быстро позавтракали и в путь. Сегодня будет один из самых кровавых дней, который когда-либо только видела Африка.

Отступаем, вдали еле различимы взору маленькие фигурки семенящих британцев. Мои снайперы, человек шесть, словно злобные шершни вьются впереди них и больно жалят, частенько доносится треск очередного выстрела. Конницы у британцев совсем нет, а кафры теперь утратили значительную часть своего боевого пыла. Еще бы, утром на глаз было видно, что у британцев как корова языком слизала добрую сотню человек, преимущественно солдат и ополченцев. Вот кафры теперь и трусили в своей бабьей осторожности. Самые умные! Но слишком уж нас было мало, чтобы они повернули назад. Тащатся в бесшабашной надежде, что и у нас кто-то будет ранен и отстанет, словно акула, сопровождающая судно, перевозящее толпу чернокожих рабов.