Трурль - Триста пятидесятый год – перезагрузка [СИ]

Рыжий потёк я сперва принял за охру. Глина — она везде бывает. Но не на голой же скале в зоне прибоя?

Как только я воспринял потёк как аномалию, не должную быть в четвертом веке, мозг вдруг заработал. Не охра, нет. Этот цвет я частенько видел ещё в жилых туннелях конца Третьей Мировой. Лимонит, гидрированная окись железа, или попросту ржавчина. Возникает обычно при коррозии металлоконструкций из самых дешёвых сплавов, но здесь?

Линия ржавчины подвела меня к полуразвалившемуся артефакту размером с мой кулах. Нет, железному метеориту… нет, не то. Нет характерного узора "чешуи наоборот" от коры плавления. Да и выглядит шишковатый комок ржавчины так, будто наполовину врос в изъеденый морем пласт известняка. Если это и было когда-то метеоритом, то в доисторической древности.

Я огляделся, и правильно настроенный взгляд начал находить похожие аномалии одну за другой. Все меньше первой замеченной, и погребенные в породу от почти полностью до едва трети. Если это и остатки метеорита, то очень компактное поле осколков. Или…

В мозгах что-то щелкнуло, и меня озарило. Бинго! Вот вы какие, железно-марганцевые конкреции.

Находка железно-марганцевых конкреций едва не привела к бунту и расколу едва сформировашейся группы. Если конкретно, Чик с Ницу наотрез отказались таскать камни.

Как я ни убеждал, какие розовые перспективы ни расписывал, всё впустую. Все мои рассуждения разбивались против железного аргумента.

Сейчас мы нагружены ценностями почти "под завязку". А конкреции — ценность в той же мере, что и риск. Вот не получится у нас плавка, и конец. Положат нас под печку и засыплют камнями заживо, чтобы у следующих авантюристов всё получилось.

Даже если в технологической части всё пойдёт без проблем, смертельный исход не исключён. Зависть и нежелание подпускать посторонних к "кормушке" — страшная сила. Я уже наступал на эти грабли в случае с Ижихи.

Самое обидное, что мои спутники совершенно правы. Нововведения — это прерогатива либо высшего жречества, либо голытьбы, которой нечего терять. Риски зашкаливают.

Ницу даже предложил в качестве альтернативы податься в наёмники. Платить нам будут. Мы уже сработавшаяся команда, даже опыт имеется.

На этот вариант я предложил ещё повстречаться с воинами Идзумо. Хотя бы пару раз в год. Тут уж Ницу заткнулся. Вот этот вариант — гарантированное самоубийство. Ибо встречи будут. Последняя стычка у пещеры указывает, что период относительно "холодной" войны на исходе. Близится кровавый годик "интересных времён".

Чик предложил свой вариант. Припасы в мешок и осесть у всадников Ифу. Но тут уже возмутились и я, и Ницу. Лезть в опасную и некомфортную дыру, до которой победители свары на верхах всё равно доберутся ещё в годы нашей молодости — вариант откровенно бредовый.

Тогда Чик вздохнул, и выдал реальный план.

— Иголь, берём эти каменные яйца и в город Саки. В Сакай, как ты предлагал, идти бессмысленно — нас используют и выбросят. А в Саки будет королева, которая нас скорее прикроет, чем съест без соли.

— Саки? Где это? — Я, честно говоря, растерялся. Слишком плохо ещё знаю местечковую географию.

— К северу от Мивы. — Принялся объянять Ницу. — Как Миву разорили в прошлом году, так королева туда переехала. Тот город Аматоссцы завоевали только при деде нынешнего короля, и местные ещё долго пытались бузить. Поэтому там остался сильный гарнизон. А когда Туай слинял в Тикси якобы нанимать новую армию, оказалось, что этот гарнизон — это всё, что у королевы осталось. Вот она туда и перебралась.

Ситуация проясняется. Я ещё удивлялся, с чего бы королева лично сорвалась в авантюру с мизерным отрядом, усиленным откровенно сбродом. А с объяснением Ницу — уже понятнее. Мобильную армию выбили, муж что-то мутит, а гарнизонные "вояки" косятся неодобрительно и требуют жалованья. Тут не то что грабить соседей, а натуральный геноцид начнешь. И глазом не моргнув.

Так что мой план, с поправками, но всё-таки приняли. Но отнюдь не всем сердцем. Я в этом убедился, когда проверял вес заплечных мешков.

Мой мешок оказался на десяток килограммов тяжелее. Ибо спина не казённая, и рисковать надорваться Чик с Ницу не стали. К тому же они оба мельче меня. Ненамного, но всё же. И генной инженерией их мышцы не улучшали.

Впрочем, моё потенциальное превосходсто в силе — под жирным знаком вопроса. В конце концов, даже мой вариант с усилением медленных мышечных волокон, как раз заточенный на переноски грузов и противодействие запредельным ускорениям, не с нуля разработан. Были уникумы, от которых соответствующий набор генов и эпигенетических выключателей скопировали, не вдаваясь в детали. Возможно даже, что скопировали криво.

Так вот, примерно двадцать пять килограммов предположительно ценной руды — это всё, что удалось утащить. Причём качество примерно половины — весьма сомнительное. Пласт с конкрециями полого, но всё же уходил вглубь скалы. Для продолжения раскопок пришлось бы уже использовать кирки. А вскоре — искать другое месторождение. Хотя, зачем мне промышленные масштабы при полном отсутствии промышленности в регионе?

Выбор относительно безопасного маршрута до Саки означал — подальше от молодогорцев и порта Сакай. Даже если безопасность вынужденно транслировалась в возвращение по своим следам. Но на этот раз карабкаться по прибрежным скалам пришлось без подкрепления из рыбы и яиц. А уж когда мы наконец свернули в долину Йосино, я проклял себя сотню раз.

Молча. На перевале в собственно Амато я держался на чистой гордости. Зажав протянутый через оба плеча конец мешка в зубах. Цепляясь сломанными ногтями за камни и корни, и выжимая брюшным прессом смертельный баланс между болью в перетянутых мускулах и равновесием на крутом склоне.

Подумать только, пятьдесят килограммов. То, что я таскал даже полубегом на тренировочных марш-бросках. Правильно упакованные, сбалансированные полцентнера кислорода, брони, припасов и инструментов.

Ощущается совсем иначе, чем такой же вес риса, корней, и булыжников. А самое большое искушение — что в отличие от скафандра можно выбросить часть груза, и не умереть здесь и сейчас.

Вон тот камень, что уже сотню раз ударился о копчик. Зачем он?

Этот горный склон — это даже не тест на физическую силу. А скорее на силу воли. На способность преодолевать боль и искушение лёгких решений. Вот сейчас и решается. Вернётся история на изначальный путь смерти или я её всё-таки дожму?

На гребень перевала я, накрутивший себя до тихого бешенства, выбрался с кругами перед глазами. От перегрева, знакомый симптом. Вот так жарило Солнце в моём последнем космическом броске. Четверть астрономиеской единицы, намеренно на пределе системы жизнеобеспечения скафандра, даже в тени. Я поднял взгляд, подсознательно ожидая увидеть раздутую корону.