Трурль - Триста пятидесятый год – перезагрузка [СИ]

Собравшиеся люди перешептывались, до меня доходили слова наподобие "подонки", "проклятие", "порча". Но постепенно всё громче звучал один и тот же вопрос в десятке вариантов.

— Где шаман? Где этого грёбанного шамана духи носят? Какого демона ещё нет шамана?

Темнота между тем рассеивалась, и на мне начали скрещиваться взгляды. Затем вокруг образовалось пустое пространство, а мой седалищный нерв с большим запозданием ощутил, что я вляпался.

Все эти люди чего-то от меня ждут. Ждут единственно правильной реакции. И растерзают без промедления, стоит мне ошибиться.

Выплеск адреналина ударил по сердцу, рассветные сумерки перед глазами чуть рассеялись. Я разглядел символические морские волны, отлитые на поверхности купола. И понял во внезапном озарении. Эта форма — верхушка колокола. Увеличенная версия того, что таскала на себе шаманка Ади из Ками-Хасегавы.

Медлить с речью становилось просто опасно для жизни, и я заговорил.

— Это место осквернено. Этот… реликт больше не свят, и его необходимо очистить.

Ропот взметнулся и тут же угас. А из второго ряда послышался командный голос Сукнэ.

— Что за задержка? Быстро, тащи мотыги! Ты, ящики для земли! И шесты для колокола! В переплавку, верно? — Это уже ко мне.

— Да, в переплавку. — У меня отлегло от сердца. Если я и накосячил, то не смертельно.

Что хорошо в местных "курятниках" — это зачатки приватности. Пусть дверной проём, служащий заодно и окном, никак не закрывается, плотные деревянные стены и пол глушат звуки, а места хватает как раз присесть вдвоём.

— Смотри, Иголь. Это секретный рисунок. Магический. — С этими словами Сукнэ прицепил верхний валик к крюку, раскрутил свиток, и придавил нижний валик плоским голышом.

Я с интересом уставился на карту, показывающую западную часть Японии. И почему-то Корею. Весьма схематически показывающую. Искаженные пропорции, неверные углы, а главное неудобство — юг сверху. По всему видно, что карту собирали по множеству описаний, а описывающие хоть и имели представление о сторонах света, но компаса в руках не держали.

Но больше схематично прорисованной береговой линии и гор, меня заинтересовали значки, разбросанные там и тут. Иероглифы. В первый раз после переноса вижу письменность.

— Где мы? — Я задал очевидный вопрос.

Сукнэ посмотрел на меня с видимым уважением. Видимо, вопрос оказался не настолько тривиальным.

— Здесь. — Палец с неровно обломанным ногтем ткнул в южную равнину. — Эта равнина и есть Амато. Северная равнина называется Ямасиро, но там мало кто хочет жить. Демоны свирепствуют.

— А поточнее? Что за демоны? — Я сделал стойку. Беда с местным мистическим мышлением.

— Озёрные демоны. Вот здесь. — Палец Сукнэ ткнул в озеро чуть ниже Амато [9] Озеро заилилось и исчезло из-за отбора воды на ирригацию в период с шестого по восьмой век. В двадцать первом веке — это район равнины Киото. , но не доходя до большого озера Оми.

— Как они выглядят? — Только каких-нибудь эндемичных крокодилов мне и не хватало для ощущения полной папуасии.

Сукнэ посмотрел на меня очень странно. Пожал плечами.

— Странно, что шаман такое спрашивает. В Овари что, озёр нет?

Я припомнил Исэ. Всякое видел. Горы, лес, реку. А вот озёр не было.

— Крупных нет. — Ответил я совершенно правдиво. — А что, такие опасные демоны?

— Куда хуже. — Сукнэ явно загрустил. — Почти все работники, кого посылают за синей глиной, умирают. Бывает, что и в первый сезон мрут, если моча застоится. Если выживут — ноги и яйца так распухают, что не могут ходить. А потом кожа лопается, и конец.

Меня передёрнуло. Какая-то разновидность заразной слоновой болезни. Мерзость, которую выкорчуют только в двадцать первом веке. А начинать процесс, похоже, мне.

Я усиленно начал припоминать школьный учебник биологии. Вроде бы было несколько патогенов со сходными симптомами. Который из них? Переносящийся комарами или напрямую через воду? Да какая разница?

— Значит, так. — Я стукнул ребром ладони о пол и едва не взвыл, моментально получив занозу под кожу. — Глину собирать только в ясные, и желательно ветренные дни. Не пить местую воду. Не заходить в озеро.

Сукнэ одобрительно закивал. Похоже, я соответствую образу шамана. Главное — говорить уверенно и без запинок. Кстати, а что там сегодня утром было? Надо задать вопрос поосторожнее.

— Сукнэ. А с какого времени там за околицей зарыли колокол?

Тот сразу ожил. Не каждый день появляется возможность поучить шамана.

— Мотай на ус, Иголь. Два, а может, и три цикла [10] Имеется в виду китайский календарный цикл в шестьдесят лет назад…

В древности, что аж сто двадцать или сто восемьдесят лет назад, Амато ещё не существовало. Были разбросанные деревеньки разных народностей. Они жили, торговали, спорили, чьи духи сильнее, бывало даже дрались.

Но. Если аналогичные по уровню общественного развития американские индейцы зарывали топоры войны, прото-японцы зарывали колокола мира. Якобы для того, чтобы поймать в них духов раздора. И очень скоро мистическая практика стала геополитической. Зароешь большой бронзовый колокол — это значит, что с экономикой и рабочей силой в твоей деревне всё в порядке. И следовательно, враги побоятся штурмовать такое селение. Самоисполняющееся пророчество в действии.

Мода на зарывание колоколов распространялась как моровое поветрие, создавая паутину интриг и торговых связей. А вместе с торговлей пришла и специализация.

Город Мива, благодаря найденным поблизости, и лёгким в добыче медным рудам, занял в торговой паутине важное место. Здесь не только отливали колокола, но и делали вполне приличную керамику. Комбинация доступного топлива, меди, развитой благодаря медным плавильням печной технологии, и гончарного круга — оказалась экономической бомбой. Город богател и рос, особенно после того, как был освоен порт Сакай — а значит появилось относительно дешевое заморское олово.

А затем пришёл полярный песец и всё погубил. И насчёт песца — никаким боком не метафора.

Климат испортился. Внесезонные заморозки, нестабильные осадки, оборачивающиеся то наводнениями, то засухами — это плохо даже в один год. А тогда полоса аномальной погоды, разом превратившая рис в высокорисковую культуру — продолжалась лет десять. Возможно, где-то рванул вулкан. Не исключено — рухнул мелкий астероид. Или просто где-то откололся шельфовый ледник, и спутал узор морских течений.

Сначала люди надеялись. Молились. Договаривались об обмене всего, что нашлось — на еду. Продолжали зарывать колокола. А потом еда кончилась. И начался апокалипсис.