Дмитрий Дашко - Реализация [СИ]

Вот только сейчас я не занимался её спасением.

В поту и чернильных кляксах рождались два проекта, которые я собирался обсудить с Камагиным.

Поскольку эти идеи давно вертелись у меня в голове, изложить их удалось гораздо быстрее назначенного самому себе срока. Как только бумага просохла, я по телефону позвонил Камагину, чтобы договориться о встрече.

– Через полчаса успеешь? – спросил тот.

– Так точно, успею.

– Тогда жду.

В назначенный срок я был у него в кабинете. Холодное солнце тускло просвечивало через замутнённое окно. Начальник городского управления административных органов находился в хорошем настроении.

– Мне доложили, что ты уже отыскал этих ублюдков из ЦКШ. Молодец, Быстров. Продолжай в том же духе, – похвалил он.

– Спасибо, товарищ Камагин. Желаете узнать подробности?

– Конечно. Сгораю от любопытства. Только давай для начала выпьем чайку. В прошлый раз не получилось. Может, сегодня тебя не дёрнут по срочному делу…

– Загадывать не могу, товарищ Камагин. А вот чайку выпью с огромным удовольствием. Разговор предстоит долгий.

Чтобы не ходить вокруг да около я положил перед собеседником папку с документами.

Камагин покосился на неё с подозрением:

– Это что?

– Тема для разговора, товарищ Камагин.

Он посмотрел на меня, как на больного.

– С тобой всё в порядке, Быстров? Мы и твой прошлый список ещё не до конца удовлетворили, а ты уже с новым заявился.

– Так я ж не для себя прошу.

– Только поэтому и терплю тебя, Быстров. Ладно, ты меня порадовал, я тебе тоже хорошие новости расскажу. Долги по зарплате закроем в течение недели.

– Это точно?

– Что, не веришь исполнительной власти? – сердитым тоном спросил Камагин.

– Конечно, верю. И стану верить ещё сильнее, когда слова будут подкреплены делом, – прямо ответил я.

– Повторяю Фоме Неверующему – все долги по зарплате будут выплачены до конца этой недели.

– Значит, пункт номер один вычёркиваю, – кивнул я с улыбкой.

– Второй тоже. Насчёт обмундирования договорились с командованием тридцать пятой дивизии. Жались, конечно, но я по партийной линии надавил, и комдив пошёл навстречу. Вот ордер на получение вещевого имущества со складов учебного батальона. – Довольный собой Камагин подал мне листок бумаги. – Шинели, гимнастёрки, шаровары, фуражки, сапоги, нательное бельё – всё дадут в полном объёме. Даже матрацы для вашего общежития выбил.

Я резко сцапал ордер себе, словно боясь, что начальство передумает.

– За это огромное спасибо, товарищ Камагин, от лица всей городской милиции!

– Да пока особо не за что, Быстров. По продпайку дело тоже не стоит на месте. Что-то у тех же армейцев наскребли, что-то у себя по сусекам… В общем, делаем всё, что в наших силах. Предвосхищая следующий вопрос, говорю: повышение зарплаты запланировано. Не сразу, но постепенно увеличим. Только и требовать станем больше.

– Это законно, – легко согласился я.

Секретарша принесла чай с уже знакомыми конфетами. На отдельном блюдечке лежали несколько бутербродов с колбасой.

При виде их рот сразу заполнился слюной. Блин, я ведь так толком и не поел.

– Специально для тебя, – заметив мой взгляд, усмехнулся Камагин. – Не хочу, чтобы мой начальник милиции с голоду помер в моём же кабинете.

– За бутерброды, надеюсь, спрашивать не станете?

– Я за всё спрашивать буду, Быстров. Иначе не могу. Но ты давай, угощайся. О делах после чая переговорим. Как говорится, хочешь лучше узнать человека – преломи с ним хлеб.

Выпив две кружки чая и схомячив практически все бутерброды (Камагин притронулся только к одному), я с наслаждением откинулся на спинку стула. Живот на какое-то время (обычно ненадолго) превратился в тугой барабанчик.

– Вижу, что наелся. Давай, приступай к докладу, – сказал Камагин. – И начни, пожалуйста, не со своей папки, а с расследования по крушению поезда.

– Как скажете, товарищ Камагин. Мы пошли по горячему следу. Информация подтвердилась: диверсия – дело рук малолетних дебилов, уж извините за слово, но иначе сказать не могу. Во главе преступного сообщества находился сын бывшего жандарма Маевский, он же Мамай. Во время задержания главарь попытался захватить заложницу и был застрелен мною на месте.

– Что, вот так сразу – насмерть? – нахмурился Камагин.

– Убит наповал. У меня не оставалось выбора, товарищ Камагин.

– Любишь же ты оставлять после себя трупы, Быстров. Что ни день, так новый мертвец, – покачал он головой. – Ладно, продолжай.

– Сообщники Мамая задержаны, дают признательные показания.

– Уже хорошо.

– При задержании отличился старший милиционер Леонов. Я к нему присмотрелся – он производит впечатление толкового оперативника. Среди бумаг, которые я принёс, докладная с просьбой назначить Леонова исполняющим обязанности начальника подотдела уголовного розыска с испытательным сроком в два месяца. Если проявит себя должным образом, из ИО станет начальником.

– Думаешь, справится?

– Уверен, товарищ Камагин. Чего не умеет, тому научим.

– Ну, раз ручаешься за Леонова, сегодня же подготовим на него приказ. Насчёт Филатова не передумал? Уверен, что обошёлся с ним правильно?

– По Филатову тюрьма плачет большущими слезами.

– Раз плачет – сажай!

– Обязательно посажу! – заверил я.

– Что ещё удалось установить?

Стул под Камагиным жалобно скрипнул.

– Есть веские основания утверждать, что Мамай устроил крушение поезда не из чистого хулиганства. Ему за это заплатили. Пахнет чистой воды террористическим актом.

– Интересно, – задумался Камагин. – С ГПУ уже связывались, делились с ними материалами?

– Пока нет. Хочу сначала самом во всём разобраться, а уже потом дёргать чекистов.

– Темнишь, Быстров, – хмыкнул Камагин.

Я пожал плечами.

– Не хочу зря напрягать товарищей. Может, шпана всё наплела, чтобы себя выгородить?

– Да, я об этом как-то не подумал, – согласился Камагин. – Что-то ещё?

– По данному делу всё. Разрешите перейти к другим вопросам?

– Ага, можно подумать, если я скажу «нет», ты от меня отвяжешься, – угрюмо произнёс Камагин. – Излагай, раз уж начал.

Я собрался с мыслями и приступил.

– Хочу обсудить с вами, товарищ Камагин, два предложения. Первое касается детской и подростковой преступности. Вы прекрасно знаете текущую обстановку: в стране огромное количество беспризорников. Часть из них охотно пополняет собой ряды преступников. Им кружит голову уголовная романтика, те мифы, что складывают о себе матёрые урки. Взять, к примеру, ребят из окружения Мамая. Какой бы сволочью он ни был, у него оказались хорошие организаторские задатки, парни охотно шли за ним, и я не уверен, что тюрьма сумеет их исправить. Скорее, озлобит и окончательно превратит в бандитов.