Александр Воронцов - Пионеры против пенсионеров

Но думать было некогда, надо было воевать. Макс схватил свой АК и стал разглядывать склон. Как раз вовремя – пока бойцы роты, сопровождавшей колону, вели огонь по противнику, засевшему впереди-вверху, сзади к колонне подкрадывалась группа, которая спустилась по склону далеко позади колоны. И теперь скрытно собиралась напасть.

«Блин, где комроты, почему не организовал оборону? Почему зад оголил, вашу мать?!» – Макс моментально развернулся и переведя на цевье крестик прицельной планки на отметку «100», открыл огонь. Незнакомая модификация Калашникова удивила – отдача была мягкой, автомат был гораздо легче дубового АК-7,62, а главное – автоматическая очередь была только по три выстрела. То есть, в оружие был заложен ударно-спусковой механизм, позволяющий вести огонь с отсечкой очереди по 3 выстрела.

«Очень экономно, неумеха ведь с перепугу выпустит весь рожек и останется без патронов», – отметил про себя Макс.

Но анализировать незнакомый автомат было некогда – эти самые «душманы», поняв, что раскрыты, залегли и моментально ощерились огнём. Вокруг Максима снова зацокали пули. Надо было что-то предпринимать, если сейчас жахнут из подствольника или из «Мухи» зарядят – мало не покажется.

В этот момент за спиной снова раздался знакомый голос:

– О, сержант, ожил? Молоток, жопу нам прикрыл. Эти душманы всегда найдут, как в задницу нам жахнуть. Вот гниды, всегда сзади бьют. Счас мы их причешем! Вон, «Шилка» разворачивается.

Конопатый воин толкнул Макса в плечо и отполз в сторону. Зверь успел заметить, что у него на погонах были звездочки – этот мальчик был лейтенантом! Зверь совсем забыл, что его пятьдесят с хвостиком остались там, в его прошлом будущем, а здесь он снова, видимо, юный новобранец. Хотя, раз сержант, то уже не новобранец, а, как минимум, закончил «учебку». Ну, по крайней мере, боевой опыт у него есть. Повоюем!

Однако воевать Максиму Звереву так и не пришлось – открыла огонь зенитная установка, развернувшись в тыл колонны. И набегавшая группа душманов была буквально сметена со скал. Потом «Шилка» перенесла огонь на вершину гряды. К ней присоединился, наконец, вертолет и очень скоро они вдвоем причесали всю левую сторону ущелья так старательно, что выжить там мог разве что какой-нибудь душманский Терминатор.

«Кстати, интересно, а здесь уже этот фильм сняли? Со Шварценеггером? Какой сейчас, блин, год? Первого «Терминатора» выпустили в 84-м» – подумал Максим, вставая с камней и осторожно осматриваясь. Еще звучали одинокие выстрелы, но, судя по всему, атака душманов на колонну была отбита, горевшие и подбитые автомобили и БПМ столкнули с дороги и сейчас во главе колонны пустили танк.

– Молодец, сержант! – внезапно хлопнул его по плечу все тот же конопатый летёха. – Я тебя первый раз на боевые взял, чтобы посмотреть – какие вы там, из учебки, что могёте? А когда тебя взрывом скинуло с БМП-эхи, думал, что тебе хана. Первый боевой выход и сразу амбец! Гляжу – ни хрена, шевелится. Потом автомат сразу цапнул и к себе. Эге, думаю, толк будет. Как башка? Отошла?

Максим посмотрел на молодого, но уже, видимо, опытного лейтенанта. И понял, что на самом деле этому пацану всего-то лет двадцать пять максимум. А то и меньше. И он только на лицо молодой – глаза у него как бы не старше его вдвое. Зато с ним, с Максимом, совсем иная история – на вид ему, наверное, сейчас лет 18–19. Поэтому и показался ему этот офицер молокососом.

– Отошёл, товарищ лейтенант, немного. Только не помню ничего. Совсем.

– Ох ты ж, ёшкин кот! Как ничего? Ты помнишь, кто ты? Где ты? Ты ж стрелял не по нам, а по этим козлам таджикским! – лейтенант аж хлопнул себя по ляжкам. Подошли и другие бойцы.

– Глядите, славяне, наш новенький сержант ни хрена не помнит. Как по голове долбануло, так память потерял. Амнезия, бл…!

– А чё, ротный, может быть! Я в деревне, бывалочи, как нажрусь хорошенько, так утром просыпаюсь – и ни хрена не помню! Такая амнезия, что пока сто грамм не потяну или рассолу – ваще не помню ни где был, ни с кем был. А еще, бывает, как с бабой в постели очутюсь – не помню, когда и кто она? – забасил здоровенный ефрейтор с РПГ под мышкой. Гранатомет в лапище у этого потомка Гаргантюа напоминал детскую игрушку.

– Так, Дюжник, харэ базарить. Кстати, в расположение придем, замечу, что бухнул – отмудохаю так, что ссать кровью будешь, понял? Все целы? Раненные есть?

– Не, пронесло, пара ушибленных и вот, наш Зверь новенький – эта… укушенный! – заржал ефрейтор, пропустив мимо ушей реплику ротного про бухло и наказание.

– Это ты, бл…, у нас укушенный! А сержант, хоть по голове и получил, зато автомат не выпустил и по душманам, которые с тыла подобрались, огонь открыл. Ты вспомни, как ты в первом бою за БМП-эху тискался, да все жопу прикрыть не мог – корма из-за кормы вылезала! – ротный улыбнулся.

Все вокруг заржали, и сам ефрейтор – вместе со всеми.

– Рота, по машинам! – подал команду лейтенант и все стали запрыгивать на БМП. Колонна продолжила свое движение…

…Вечером, уже помывшись и поужинав, Макс по настоянию своего ротного все-таки зашел в медсанчасть. Полковой хирург, внимательно осмотрев его голову, сдвинул плечами.

– Ну что я тебе скажу, Смирнов? Сержант твой здоров. Ну, есть пара ссадин и синяков. И всё! А что там у него в голове? Мне что, рентген ему делать? Так это если бы там осколок сидел или пуля… а так – нет же никаких повреждений. Если он башкой о камень приложился, так тут я бессилен. Как там в том фильме, что мы вчера смотрели, доктор говорил? «Голова – предмет темный. Исследованию не подлежит». Это уже к психиатру. Зверев, ты что – совсем ничего не помнишь?

– Ну, я уже понял, что зовут меня Максим Зверев. И что сейчас 1984 год. Но где я, кто я, что делаю – не помню. Понял, что я в армии… И все.

– Ты не просто в армии. Ты в самой сильной армии мира – в советской армии. Впрочем, ладно, если ты действительно память потерял…

– А мы где? Мы в Таджикистане? Зачем? – голос Максима прозвучал как-то неуверенно. И, наверное, именно эта неуверенность и окончательно убедила доктора в том, что парень действительно не врёт и не пытается «косить».

– Так, Смирнов, давай вот что. Ты его от боевых пока отстрани, надо будет завтра с ним побеседовать. Если у него амнезия, то неизвестно, что он выкинет во время боя. Автомат, говоришь, правильно держал? Ну, так то автомат, навыки, видимо, сохранились. Какие там у него знания? Опять же, он же сержант – он сможет отделением в бою командовать? – хирург вымыл руки, вытер их полотенцем и подтолкнул Максима к выходу.

– Давай, сержант, пока что в расположение. Завтра придешь ко мне, мы тут с начальником санбата покумекаем, может, в Душанбе тебя отправим на консультацию.