Александр Воронцов - Пионеры против пенсионеров

Леонов снова поднялся, вышел из-за стола и прошёл к столу заседаний, где сидели пионеры.

– Однако окончательные выводы пока не сделаны. Изучаем информацию, беседуем с теми, кто причастен к покушению. Сами понимаете, с организаторами мы пока не можем встретится, но Кириленко точно возьмём, тихо, как говорится, без шума и пыли. Устинов мёртв, Суслова и Андропова взять мы тихо не сможем, да они, скорее всего, мало что знают. И Филькенштейн прав – у нас теперь есть железный повод их устранить. Ну, типа совесть замучила и, как честные коммунисты… В общем, понимаете меня?

– Ну, собственно, мы и раньше догадывались, но меня лично смущает один вопрос, – Филькенштейн посмотрел Леонову прямо в глаза.

Генерал не отвёл взгляд и сразу ответил.

– Тебя… точнее, всех вас смущает – почему мы сразу не рассказали вам всё? То есть, не представили весь расклад?

Филин кивнул.

– Всё просто. Во-первых, вы бы могли возразить против самой операции. Ведь эта провокация могла иметь серьёзные последствия. Впрочем, в любом случае, вы могли бы возражать, а главное – отказаться могли от участия. Ведь Романов жив только благодаря тебе, Миша, и Максиму Звереву. Ну и Уткину, конечно. А также благодаря работе Ивана Громова – ведь именно он нейтрализовал всех снайперов. Без вас мы бы точно не справились и не стали бы так откровенно подставлять наше высшее руководство. Кстати, Романов всё знал…

– И пошёл на такой риск?! – вырвалось у Уткина.

– Да, Витя, пошёл. Григорий Васильевич – фронтовик, он в Великую Отечественную по тылам, как тот же Андропов, не прятался, не в кабинетах воевал – под Ленинградом в таких мясорубках побывал… Он мне сказал – если мы хотим изменить страну, то должны начинать с себя. И ещё сказал: это – война и каждый из нас на этой войне должен сходить в атаку. Так что он знал, на что идёт, – Леонов подошёл к окну и раздвинул шторы.

За окном был обычный весенний день. Светило солнце, пели птицы. Весна, вихляя облаками, возвращалась в город, как гулящая женщина, после длительной и беспутной пьянки. Ведь, казалось, ещё неделю назад был мерзкий холодный дождик, пронзительный ветер, шныряющий по асфальтовым обглодкам столицы – и вдруг как-то резко всё поменялось! Чудеса!

Леонов оторвался от окна.

– Кстати, уважаемые потомки, мне кажется, с вашим появлением у нас даже погода поменялась, не находите? Как там у вас говорят – глобальное потепление?

– У вас ещё рано об этом говорить. Не загадили ещё так планету… – ответил за всех Филькенштейн.

– Ладно, давайте вернемся, так сказать, к нашим баранам. Нейтрализацией брежневской компашки уже занимаются. Но нам нужна снова ваша помощь. Вот, товарищ Токугава, к примеру. Ты же поможешь, Костя?

– Вы имеете в виду Дим-Мак? – Кёсиро, как всегда, был спокоен.

– Да, именно. К сожалению, мы не сможем подойти к некоторым нашим партийным деятелям, чтобы задействовать Мерлина и его коллег. Тем более, что и они сейчас слишком заняты. А некоторых наших товарищей, которые нам совсем не товарищи, не можем открыто привлечь к суду. Нам вообще нежелательно раздувать всю эту шумиху с заговором на весь мир. И так хватает истерии… Версия проста – соратники Брежнева попытались захватить власть, организовали заговор и после неудачи… Ну, сами понимаете – предсмертная записка и всё такое. О масштабах не должен знать никто. Мы, как всегда, едины, партия – наш рулевой и так далее. Чистка будет потом, ну и перестройка, реорганизация. Вот это мы и будем освещать в прессе. Советским людям правда не нужна. Пока не нужна. Впрочем, мы архивы все же подчистим. И в нашем варианте, даже если и у нас наступит разброд и шатания, всю, так сказать, «правду» про «кровавую гэбню» никакая «свободная» пресса не выплеснет на головы людям. Тем более, мы уже сейчас начинаем разрабатывать все эти «институты США и Канады» и прочих агентов влияния.

– Это вы имеете в виду Институт мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР? – улыбнулся Филькенштейн.

– И его – тоже. Мы учли все ваши рекомендации и потихонечку выкорчёвываем всех этих «режиссёров перестройки». Но мы отошли от темы. Итак, некоторых видных деятелей партии мы не можем вот так взять и убрать с доски. Нужна «тяжёлая и продолжительная болезнь». Ну, может и не продолжительная, но это такой газетный штамп из некролога. Самоубийств не должно быть много, вспомните, как в ваше время в 90-е прыгали из окон эти ваши «парашютисты». У нас их не будет. Хотя и планировались. Так что, теперь тебе, Костя, нужно будет много поработать. Тем более, что и Вронский, и Сафонов, и Кустов сейчас как бы вне игры…

– А что наши маги и чародеи? Что у них там? – не удержался от вопроса Уткин.

Леонов нахмурился.

– Они сейчас все у вашего товарища, Максима Зверева. Он здесь сейчас в коме, как я уже вам сказал, а вот где его сознание блуждает… В общем, как считает Вронский, Максима снова перенесло в будущее. Но, скорее всего, он попал не в то будущее, из которого недавно к нам вернулся. Ведь вы уже изменили наше время и, похоже, точка бифуркации тоже изменилась. Так что наши маги сейчас колдуют над Максимом, пытаются воздействовать на его сознание, установить какую-то связь с ним… Мы отрывать их не можем. Поэтому Андропов и не застрелится, не выпадет из окна… Хотя жаль, конечно… В общем, тихо умрёт в собственной постели, понимаешь? Может, это и к лучшему – действительно, шумиха не нужна сейчас… Как говорится, помер Максим – и хрен с…

Генерал внезапно осёкся, поняв, что сморозил глупость.

– Не волнуйтесь, наш Максим не такой боец, чтобы сдаваться, – Кёсиро Токугава встал со своего места, придвинул свой стул к столу и, обращаясь к Леонову, продолжил. – Нам нужно заниматься делом. Пока Макс занимается своим. Всё равно мы уже изменили прошлое, так что смерть Андропова или Суслова уже не перекроет те изменения, которые были запущены. Давайте завершать операцию «Рокировка». А когда Зверь к нам вернётся, он расскажет, правильно ли мы всё сделали.

Все встали. Но Леонов не спешил отвечать. Он снова внимательно осмотрел юных пионеров, которые стояли перед ним, и в который раз в его голове возникала мысль о том, что во всей этой истории есть что-то фантастическое, неправильное и совершенно нереальное. И всё же вот они, его потомки, пришельцы из будущего. А у него на столе – доклады по операции, в которой участвовали эти на вид совершенно юные пацаны. Каждый из которых на самом деле старше его лет на десять…

– Мда… Ну, ладно, Токугава прав. Пожелаем Максиму выкарабкаться, но пока он там, то мы – здесь. И время, к сожалению, не ждёт.

В это время на столе у генерала зазвонил телефон. Леонов подошёл к своему столу, снял трубку и внимательно выслушал того, кто ему звонил. Потом аккуратно положил трубку на рычаг телефона и повернулся к четвёрке.