Александр Башибузук - Князь Двинский [litres]

– Раз так, быть по сему…

Готовиться к бою мне тоже нет нужды. В доспехах и при оружье уже вторые сутки. И при жеребце есть все необходимое для поединка.

Итак, что мы имеем? У татарина копье, больше похожее на пику, круглый щит, сабля и чекан на длинной рукоятке. Конь прикрыт только стеганой защитой, без латных элементов.

Что при мне?

Я долго выбирал себе оружие для конных сшибок, даже сдуру пробовал двуручник, но остановился на эстоке как лучшем варианте. Тот, что сейчас у меня при седле, был взят трофеем с немецкого риттера в битве при Нейсе еще при жизни Карла Смелого. Великолепное оружие: узкий длинный четырехгранный клинок, как у стилета, рука прикрыта гардой в виде чаши, но в оригинале ее не было, позже приспособили по моему заказу. Сталь отличная, работы зульских мастеров. Рубить им нельзя, но для пробивания доспехов лучше не придумаешь.

Копье длиннее и толще, чем у татарина, щит-тарч, примерно того же класса, что у мурзы. Доспех – полная готика, шлем-салад с бугивером. Седло с высокими луками, как раз для конных поединков.

Да, я буду тяжелее и менее подвижен, чем казанец, но лучшая защита даст преимущество.

Конная копейная сшибка, как боевая, так и турнирная, возведена в Европе в ранг искусства. Вопреки тому, что могло показаться современникам в моей прежней жизни, копье не держат статически перед собой, в надежде, что противник сам наткнется на острие. Им бьют, выбирая уязвимые места, существует множество приемов, тут учитывается все, вплоть до положения тела в седле. Всему этому учатся с самого детства. Я, хотя и попал в Средневековье с умением сражаться мечом, увы, с копьем обращаться абсолютно не умел. И оттого сознательно уклонялся, под предлогом обета, от турниров. Да и сейчас нельзя сказать, что познал досконально это искусство. Но неофитом меня уже не назовешь. Вряд ли татарин сможет меня чем-то удивить, но посмотрим. Никогда не недооценивал своих противников.

Ладно, хватит размышлять, пора начинать…

Отто фон Штирлица я назначил распорядителем поединка.

Мы разъехались. Шваб поинтересовался, готовы ли мы, и отмахнул рукой.

Жеребец мурзы, повинуясь хозяину, как большая кошка, прыгнул вперед и стрелой полетел на меня. Татарин, прикрываясь щитом, пригнулся в седле, копье держал в левой руке, слегка на отлете, совсем не по европейской манере. Я же свое вставил в специальную прорезь на тарче. Пригибаться не стал: если что, высокая задняя лука на седле поможет выдержать удар. Коня не горячил, ни к чему, преимущество в весе и так скажется.

Весь мир сузился до размеров прорези в забрале салада. Татарин стремительно приближался. Понимая, что его пика короче моей, он весь вытянулся вперед.

Выбрав момент и подстроившись под ритм скачки, я без особых затей саданул прямо в середину щита мурзы.

Тот попытался уклониться и одновременно ударить меня в шлем, но не успел: как камень из пращи, вылетел из седла и кубарем покатился по земле.

Придержав лошадь, я развернулся, спешился и, на ходу доставая из ножен мизерикорд, пошел к мурзе.

Тот с трудом встал на колени, ошарашенно мотая головой со съехавшим набок шлемом.

– Ты сдаешься?

– Будь ты проклят, сын собаки! – злобно завизжал татарин, тщетно пытаясь подняться. – Вы, русы, достойны только рабского ошейника…

Судя по всему, у него была сломана нога, она неестественно выгибалась в колене, когда мурза силился встать.

Вся моя симпатия к казанцу сразу бесследно улетучилась. Искренен в своих проклятиях или просто желает умереть? Не важно: раз так, не обессудь. Но даже не надейся, быстрой смерти я тебе не подарю. Будешь подыхать долго…

Не отвечая, пинком опрокинул его навзничь, прижал коленом и несколько раз ударил мизерикордом в живот, с силой вбивая клинок между пластинами юшмана.

Заскрежетала сталь, мурза, вытаращив глаза и жалобно всхлипнув, сильно дернулся и судорожно засучил ногами, вырывая примятую траву из земли.

Я поднял забрало на саладе, посмотрел ему в глаза, усмехнулся и спокойно сказал:

– У тебя будет время подумать, пока будешь умирать. Над тем, кто раб, а кто нет…

– Убей меня!.. – обреченно завыл Абдалла.

Но я уже развернулся и пошел к своему коню.

Мурза умирал долго и страшно. Но, к своей чести, всего лишь раз попросил смерти, а дальше только изрыгал проклятия. Меня посещала мысль приказать его избавить от мук, но эта мысль так и не воплотилась в жизнь. Чем все закончилось – не знаю, мы отправились в путь, а татарин так и остался лежать на поле среди трупов. Тут всего два варианта – либо сдох сам, либо прикончили хищники. Жестоко? Нет, совершенно нет. Как я уже неоднократно говорил, человек сам выбирает свой путь. Он предпочел смерть плену, а я всего лишь подкорректировал события. Быстрая смерть – это награда, которую еще надо заслужить. А у Абдаллы с этим не сложилось. Так что путь к гуриям в раю слегка затянулся. Впрочем, поделом, я о нем почти уже забыл.

Итак, Казань…

Довольно большой город, размером примерно с Москву. Башни каменные, круглые, но не особо высокие. Стены в подавляющем большинстве деревянные, хотя есть участки, сложенные из дикого камня. Укрепления выглядят довольно запущенно, но все еще солидно. Внутри, на холме, хорошо просматривается ханская резиденция, тоже окруженная стенами. Городские постройки в основном глинобитные, много зелени, из которой выглядывают тонкие башни минаретов. Город окружен рвом, частично заполненным водой. Стоит на берегу Волги, хотя, как мне кажется, совсем не в том месте, где он расположен в современности. Увы, точно не знаю, все вокруг другое. Даже сама река.

Теперь о хорошем.

Пока я возился с мурзой Али-Гази, воеводы успели разбить хана Ильхама и даже захватить городской посад.

Хан с остатками войска заперся в городе, а русичи заканчивают блокировать Казань. Но к осаде никто даже еще не приступал.

Я взял под командование всю артиллерию и более ни во что не вмешиваюсь. Есть кому руководить войском. К тому же воеводы понимают в осадах городов не меньше меня.

Все на первый взгляд выглядит довольно пристойно, но…

– Сир, все готово… – Ко мне подбежал с докладом обер-канонир Мунк.

Я окинул взглядом расположение. В строю у меня осталось всего семнадцать пушек, три вышли из строя, лопнули лафеты на марше. Их ремонтируют в срочном порядке, а остальные я выдвинул на позиции в двухстах метрах от городских стен. Напротив одной из башен – второй слева от главных привратных. Она выглядит хлипче, чем остальные.

Позиция временная, неполного профиля, прикрыта всего лишь рогатками. Первая проба пера, так сказать. Пока незачем основательно обустраиваться, все будет зависеть от результата. В котором я совсем не уверен. Но не буду загадывать. Везенье еще никто не отменял.