Борис Рогов - Анархист

Гордиенко погладил грубой ладонью ствол пулемёта. Зачем-то обошёл вокруг, как бы приглядываясь.

Давай, Пётр Яковлевич, ленту. Вот отверстие для нее. Ага! Не проходит… Как её пропихнуть? У кого есть мысль?

– Андреич, ты это… Крышку верхнюю подними. Потом это… сбоку рукоятку видишь? – Встрял Плетнёв. – Дергани на себя пару раз. Я что-то такое видел.

– Точно! – Папардэ дёрнул за рукоятку мотыля один раз, потом ещё, и лента зашла в патронник. – Здорово! Давай мужики в окно его.

Не обращая внимания на хруст разбитого стекла, бойцы взгромоздили максим на подоконник, высунув наружу смертоносное тупое жало.

Папардэ азартно ухватился за рукоятки и повел ствол справа налево. Не смог преодолеть искушения и нажал на спуск.

Грохот короткой очереди разнёсся по всей округе. У всех стоявших рядом заложило уши. Подоконная доска не выдержала нагрузки и проломилась.

– Чёрт! – выругался новоявленный пулемётчик. – Надо подставку из поленьев сложить. Быстро, мужики, из сарая все дрова сюда тащим!

Он ухватил за рукав Плетнёва. – Вась, назначаю тебя вторым пулемётчиком. Второго номера себе сам найдёшь. Бери другу машинку и в сторону Пимокатной устанавливай. Как установишь, очередь дашь, чтоб я знал.

К полудню партячейка Улалы была готова к отражению любой атаки хоть в пешем, хоть в конном строю.

…

Солнце постепенно поднималось к зениту, а Сыгыр никак не мог определиться. Его смутил разговор со старым шаманом. Действительно, идти против воли духов будет верхом опрометчивости. Да и в словах этого городского умника Чороса своя правда. Войска красных ушли не навсегда, а значит, когда вернутся, то будут ловить по всей тайге и его самого, и его батыров. Перед зайсаном встала задача – как, не теряя лица перед своим войском, уйти из Улалы. Как прихватить хотя бы что-нибудь из хранящихся на складах запасов? Из Улалы товары растекаются караванами по всей Ойротии и дальше в Монголию и Китай. Наверняка на складах имеется богатая добыча. Всю конечно не утащить. Нельзя отряд в караван превращать.

– Кюндюлю Сыгыр-бай, – отвлёк его от раздумий голос Гуркина. – Уважаемый Сыгыр, у меня тут мысль появилась. Давайте с помощью ваших батыров упраздним в Улале советскую власть, разгоним ревком, объявим о создании независимого ойротского улуса. Попросим признания нового государства у китайцев, японцев, да хоть англичан. Обратимся к ним за помощью. Пообещаем после победы любые концессии, любые условия… А что? Почему большевики могут так поступать, а мы нет?

– Твоя, Чорос, моя за совсем дурак считать? – Сыгыр ответил резко. Похоже, что для себя он уже всё решил. – Моя хоть и не понимать о какой такой конь сесия… но твоя видеть в Улала хоть один англичан?

Надо брать склад с оружие, склад с провиант, одежда, сапоги, лекарства и уходить. Чем быстрее, тем лучше. Каначак с духами разговаривал? Разговаривал. Духи ему так и сказали. Нельзя жадничать! Завтра из Бийск придут красные и перестреляют всех до единого. Завтра утром надо из Улала уходить.

– Тогда надо сделать по-другому! – Гуркин продолжал сыпать идеями. – Мы, алтайские представители народно-освободительного движения, сейчас уйдём с вами. Все вместе мы найдём хорошее место для закладки нового поселения, которое будет столицей Ойротской республики. Тогда твои батыры из кровожадных бандитов превратятся в национальных героев алтайского народа и всех народов Алтая.

– Твоя всё-таки совсем глупый кижи, хоть и из знаменитого сёока. – Сыгыр начал сердиться. – Сейчас зима. Как ты будешь в тайге что-то строить? Лучше нам вернуться по своим улусам.

– Что же, по-твоему, тогда будем делать?

– Атакуем первым делом ваших партийцев! Нагоним на них страху, – Сыгыр, наконец, всё для себя решил. – Пускай знают, что мы доблестные воины и не дадут себя в обиду. Покажем, что храбрые батыры готовы умереть за честь рода, за свободу и своих соплеменников.

– Так они всех твоих батыров и положат из двух то пулемётов, – горько усмехнулся Гуркин.

– Твоя показать, где тюрьма. Арестантов на коней посадим, пусть мстят за обиды. А моих в атаку пойдёт пара десятков. Остальные – искать склады. Потом, реквизируем у русских лошадей, нагрузим их тапкан [107] тапкан (алт.) – добыча и быстро уходим.

…

– Доблестные батыры! Верные мои сыны! – Сыгыр решил выступить с воодушевляющей речью перед войском. – Когда-то наш народ был свободен и богат, но под гнётом русского царя ойротский эл [108] эл (тюрк.) – народ. Форма организации тюрко-монгольских племенных союзов почти перестал существовать. Но Алтай-кижи не забыли деяний славных прадедов, что в числе туменов Чингисхана несли славу таёжных и степных воинов к самому западному морю. Так давайте же, славные батыры, покажем, новым поработителям, как бьются истинные воины. Пусть те, что погибнут, расскажут Великому Тенгри и нашим славным предкам, как мы здесь боремся за честь и свободу Ойротии.

В полдень воины Сыгыра сбили запор с дверей арестантской избы, в которой за не имением тюрьмы, содержались арестованные преступники. Среди воров и бандитов алтайцы встретили тех, кого они по слухам считали расстрелянными. Из грязного подвала вышли на божий свет и телеут Мундус Эндоков, и тубалары Сарысеп и Алагыз, и тадыр Чудояк, и хаасский зайсан Майнагаш. После бегства со сходки в монастыре их всех выловили чекисты, но расстреливать не стали, собираясь провести показательный суд. Заклеймить и вырвать с корнем любые побеги тюркского сепаратизма. Не повезло только староверам. За буйный нрав Плетнёв их лично расстрелял.

На радостях, остальных арестантов, независимо от совершённых преступлений, отпустили на все четыре стороны. Те тут же приступили к погромам и налётам. Никто из уголовников не присоединился к войску Сыгыра. Не в чести у воровского племени бестолковое геройство. Вот разграбить винный склад, да нализаться до потери памяти, это хорошо, это правильно. К выпущенным бандюкам присоединились и некоторые жители Улалы, Маймы и Алфёрово.

В посёлке воцарилась вакханалия грабежей, поджогов и насилия.

…

– Товарищ Гордиенко! – голос секретаря парткома бесстрастен. – Кажется, лабазы подожгли. Со стороны Маймы дым поднимается.

– Да хрен бы с этими лабазами! Ты на винный склад глянь. Тот, что у нас под носом. Глянь! Народ туда толпой ломит, видишь?

– Это уже местные решили поживиться… Может пальнуть из «Максима» в сторону склада?

– Палить не надо! Нечего патроны переводить. Всё равно эту пьянь не испугаешь.

Внезапно воздух сумрачного зимнего дня разорвал истошный визг. Желая нагнать страху, мимо усадьбы ревкома с диким визгом, свистом и улюлюканьем пронеслась кавалькада косматых всадников. Они резко выскочили с Пимокатной, продефилировали по площади и в мгновение ока скрылись за храмом Спаса Всемилостивого.