Мольфар - Я - Волшебник

Еще грохот, треск двери, неразборчивый голос Гилдероя.

— Дело не в деньгах!

И снова треск, и приглушенный голос Гилдероя.

— Мам? — неуверенно спросил Саймон. — Дяде Гилдерою нужна помощь?

— Дяде Гилдерою нужен покой и отдых, — сухо ответила Барбара.

Она бросила взгляд на Филиппа, но тот пожал плечами, как бы говоря, что и сам не знает, в чем тут дело. Из лавки снова донесся треск, дверь распахнулась, и наружу вышел Гилдерой, отряхивающий мантию.

— Филипп! — крикнул он.

Увидел Барбару с сыном и сбавил тон, сказал ей, уже спокойнее

— Извини, но мне срочно нужно уехать.

— Как? Почему? — растерянно спросила Барбара. — Но как же?

— Я обещал помочь Саймону и помог, — Гилдерой подмигнул пацану, тот расплылся в улыбке, — а теперь меня ждет новая миссия!

— Книга! — настойчиво напомнил Филипп, неожиданно понявший, что через пару минут ему придется утешать брошенную мисс Пьюз.

Но разве не этого он хотел? Чтобы Гилдерой не сидел на месте, двигался вперед? Локхарт кивнул, показывая, что услышал своего агента, и сказал:

— Саймон, практикуй магию и ловушки каждый день! Барбара, прости, дорогая, но Эль Гран Сапо не может ждать!

24 декабря 1986 года, Лондон

— И пока моя любовь цветёт… Пусть метёт, пусть метёт, пусть метёт, — негромко напевал Филипп, откинувшись в мягком кресле.

В камине напротив негромко потрескивали малиновые угольки, на которых время от времени вспыхивали ненадолго небольшие оранжевые язычки пламени. Филипп скинул тапки и грел босые ноги у огня, тихо подмурлыкивая старенькому потрескивающему радио. Сочельник всегда ему нравился. Это ни с чем не сравнимое предвкушение чуда, которое уже совсем близко, стоит только руку протянуть, Филипп бережно хранил с самого детства. И никогда не стеснялся давать себе поблажки, всецело посвящая рождественские каникулы блаженному ничегонеделанию. Это было время, чтобы остановиться, окинуть взглядом весь прошедший год и сказать себе, не зря ли он был прожит.

Филипп Эйхарт откинулся на мягкую спинку кресла, наблюдая из-под полуприкрытых век за танцем огоньков за чугунной решёткой. Прошедший год выдался насквозь суматошным, но удивительно продуктивным. Филипп мог бы сравнить себя с серфером, что долго барахтался на мелководье и вдруг поймал огромную волну, которая высоко вознесла его и быстро потащила в неведомые дали. Оставалось лишь балансировать на гребне и гадать, что же принесёт завтрашний день…

— Почитать, что ли… — пробормотал он, раздумывая.

Дотянувшись до журнального столика он подхватил палочку и лениво махнул ей в сторону шкафа, выцепив книгу наугад. Положиться на волю слепого случая показалось ему забавным. Небольшой томик послушно сорвался с полки и спланировал Филиппу в руки.

— Надо же, — хмыкнул он, вертя книгу в руках. — А Диккенс подошёл бы больше.

Раскрыв заложенную облезлым и сточенным гусиным пером страницу, Филипп иронично улыбнулся и начал с выражением читать:

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,

Над старинными томами я склонялся в полусне,

Грезам странным отдавался, — вдруг неясный звук раздался…

Филипп прервался и прислушался. На секунду ему показалось, что… Да нет, это просто игра воображения, не более.

Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.

"Это, верно, — прошептал я, — гость в полночной тишине,

Гость стучится в дверь ко мне"...(1)

Тук-тук.

Филипп вздрогнул и с опаской покосился сначала на книгу в своих руках, затем на стоящий на журнальном столике пустой стакан из-под огневиски.

— Совсем ведь немного пригубил, — растерянно пробормотал он.

Тук-тук-тук.

Филипп вскочил на ноги, неловко запутавшись в полах длинного и тёплого халата, осторожно, словно ядовитую змею, опустил книгу на стол и покрепче сжал палочку.

Тук-тук.

— Драккл тебя побери! — Эйхарт облегчённо шлёпнул себя свободной рукой по лбу и кинулся к окну. На полпути затормозил, ойкнул, ступая по холодному паркету, вернулся было назад, за тапочками, но один из них забился под кресло, и Филипп, махнув рукой, суматошно бросился к окну, наполовину босой.

— Алохомора! — махнул он палочкой, растворяя форточку. — Тьфу, Мордред и Моргана! Акцио, тапок!

Вторая форточка намертво примёрзла к раме, и её пришлось с минуту отогревать тёплым воздухом из палочки. Когда же Эйхарт, наконец, справился с этим и, поёжившись, открыл её, то на секунду потерял дар речи.

Вместо ожидаемой совы в форточку, роняя прилипшие комья снега и льдинки протиснулось что-то ярко несуразное.

— Кар-рамба! — тяжело сверзившись на пол, огромный ярко-ало-зелёный попугай торопливо покосолапил в сторону камина, оставляя на паркете мокрые разводы. — Тонто! Кр-ретино!

— Эт-то ещё что такое?! — шокировано пробормотал Филипп, торопливо затворяя форточки. — Это откуда?

— Кабр-рон! — громогласно каркнул попугай. Коврик перед камином стал для него серьёзным препятствием — острые когти цеплялись за толстый ворс, и несколько раз птица валилась на бок, бестолково стуча по полу крыльями. — Аскэр-росо гринго!

— А по-английски можно? — хмыкнул Эйхарт, взмахом палочки педантично очищая пол.

— Янки, иди домой! — сварливо отозвался попугай. Приблизившись к камину, он распластался на полу, разбросав в стороны лапы и крылья.

— Во-первых, я англичанин, — наставительно сообщил ему Филипп, падая обратно в кресло. — А во-вторых, я и так у себя дома. Так что давай сюда письмо.

Попугай в ответ только раздражённо дёрнул лапой. Привязанный к ней миниатюрный свиток оказался совсем близко к каминной решётке и, кажется, даже стал немного тлеть.

— Эй-эй, почту мою не сожги, глупая птица, — всполошился Эйхарт, бросаясь к попугаю.

— Кар-рамба! — от неожиданности тот дёрнулся и больно цапнул Филиппа за палец. — Р-руки пр-рочь! Пахэро хамон!

— Письмо-то отдай, — немного сбавил обороты тот. — Это ж моё письмо. Ты же мне его принёс. Отдай.

Ответом ему стали лишь очередные злобные крики.

— Я заплачу, — пошёл на попятный Филипп. — Вот, видишь, целый сикль, за международные перелёты, всё как положено, держи.

Он протянул было руку с серебряной монетой к попугаю, но тот, злобно вопя, поднялся в воздух и усевшись на люстру, нагадил Эйхарту на голову.

— Да чего тебе надо-то?! — возопил несчастный литературный агент. — Эванеско!

Попугай спланировал на каминную полку, потоптался там, устраиваясь поудобнее и столкнув вниз мешающую книгу (Филипп еле успел подхватить её, пока в угли не упала). После чего, уставившись на Эйхарта наглым чёрным глазом птица проскрипела:

— Р-рома, сеньор-р! — подумав, попугай добавил. — Пор фавор!