Мольфар - Я - Волшебник

Вылетающие из его палочки алые лучи заклинаний, казалось, изгибались, словно живые, стремясь, во что бы то ни стало поразить противника, но бессильно разбились о тонкую полосу ткани... Нет, о вовремя выставленный щит!

С восторженным ужасом Джон разглядел, что в левой руке у Баньши тоже зажата чья-то палочка, и ей она успевает отражать целый каскад разноцветных лучей, которыми осыпал её Локхарт. Их дуэль продолжалась считанные секунды, а затем Гилдероя смело вниз одним из притянутых Баньши обломков крыши. Она торжествующе закричала, возносясь всё выше и выше, и, спустя краткий миг небо опустело. Осталась лишь звенящая тишина в ушах.

— Джеймсон душу продаст за эти снимки, — пробормотал кто-то неподалёку.

Джон удивлённо обернулся. Паркер, пронырливый корреспондент «Дейли Бингл», любовно смотрел в объектив колдокамеры, и на лице его было написано искреннее счастье. Колдокамера еще раз щелкнула, отчетливо запечатлев момент, когда Локхарт вновь взлетел, устремляясь в новую погоню за Баньши. Следом за ним ринулся ещё с десяток метел, но и только. Фотограф сделал еще снимок, и прежде чем старший мракоборец Смит успел вскинуть палочку, Паркер успел отскочить за разбитую колонну, и куда-то скрылся.

— Это конец, — пробормотал Джон, садясь и хватаясь за голову.

Две недели подготовки! Прорицатели! Мракоборцы! Полная секретность! И что толку? Баньши, словно насмехаясь, опередила их, ударила прямо в здании МАКУСА! Сколько товарищей Джона пали жертвами её криков? Одна против целого отдела, о теперь над мракоборцами будут потешаться от Восточного побережья до Западного, а самому Смиту отмерят… в сундук с чарами расширения не поместится!

Спустя минут десять вернулись Джонсон и Манфреди, вдвоем на одной метле. Джонсон зажимал рану на руке и ругался, а Манфреди подскочил к Смиту и зашептал.

— Босс, что я видел, вы не поверите!

— Что? — поднял голову Смит.

— Наш британец того, догнал Баньши, они схлестнулись на палочках, ужас просто, но никто не пострадал. А потом они поговорили о чем-то, я не расслышал, прятался за антенной, далеко было, и Баньши улетела! Просто взяла и улетела! А британец полетел обратно.

— Вот это поворот, — медленно произнес Смит, чувствуя, что жизнь возвращается к нему. — Никому не слова, и собирай остальных, ясно?!

* * *

5 октября 1987 года, Нью-Йорк

Джон Смит приоткрыл дверь камеры и заглянул внутрь. Гилдерой Локхарт сидел за столом и раскладывал карты, с таким видом, словно находился на курорте.

— И что же говорят карты? — поинтересовался Смит.

— Что меня ждут визиты гостей и потом дальняя дорога, — пожал плечами Гилдерой.

— Вот это уж вряд ли! Никто вас не выпустит отсюда, мистер Локхарт! У меня сразу родились подозрения, ещё там, когда у вас сорвалось первое покушение на Маркуса Райта!

— Сорвалось, — хихикнул Гилдерой под нос, словно Смит сказал что-то невероятно смешное.

Почему-то это очень сильно разозлило Смита.

— Разумеется, вы не Баньши — вас видели вместе одновременно, — продолжал Джон сердито, — но вы точно её пособник! С вашей помощью она сумела атаковать мракоборцев прямо в здании МАКУСА, и с вашей же помощью она сумела скрыться и сбежать! Сделав вид, что бросились в погоню, вы на самом деле отпустили её — тому были свидетели! Десятки отважных магов были ошеломлены и ранены, и пострадали от крика Баньши!

— Я в курсе, я же там был, — заметил Гилдерой, перенося карту из одного ряда в другой.

— Да, вы там были! И ещё вы подсунули нам неработающий способ лечения!

Нет, несомненно, разгульные девицы и бармены Нью-Йорка не остались внакладе, они почти буквально гребли золото лопатой. Проблема заключалась в том, что лечение было фальшивым — ни один мракоборец так и не поднялся, образно говоря, а вот счета за это самое «лечение» настоящими. Еще какими настоящими. Если Смит в ближайшее время не сумеет арестовать Баньши, то Казначейство повесит его на ближайшем фонаре, в лучшем случае. В худшем его вначале продадут на органы, чтобы хоть как-то отбить затраты.

— Несомненно, это был ловкий ход, — продолжал Смит, — Баньши крикнула не в полную силу, или ещё что, а вы сделали вид, что ваш способ лечит, раз уж Маркус Райт встал на ноги. И ловко втёрлись к нам в доверие, чтобы провернуть эту операцию с моими товарищами мракоборцами! Уроки за счет Отдела мракоборцев, и у кого, у нашей лучшей пророчицы!

— Вообще-то я платил за уроки, — меланхолично заметил Гилдерой. — Скажите, почему сорвалось «лечение» по моему методу?

— Мы… эм-м, пострадавшие не могли пить ничего спиртного, — невольно ответил Смит. — А попытки влить силком делали только хуже.

— Значит, вдобавок к блоку на женщин Баньши включила в свой крик блок на выпивку, — глубокомысленно покивал Локхарт. — Но это означает всего лишь, что нужно сесть и придумать более сильное средство!

— Даже не надейтесь! — распалившись, заорал Смит. — Второй раз вам нас не провести! Мы раскрыли вашу злобную интригу! Вы можете думать, что теперь у мракоборцев не поднимется палочка, но нет, ещё как поднимется! Мы сумели арестовать вас…

— Сумели, — опять захихикал Гилдерой.

— Сумеем арестовать и Баньши! — заорал Смит. — Особенно, если вы выдадите нам её местоположение! Подумайте, мистер Локхарт, подозрения в ваш адрес подкреплены многочисленными фактами! Это не просто заключение в тюрьме, нет, с учетом последней атаки на мракоборцев и множества пострадавших, это смертная казнь!

— Смерть — это плохо, — ответил Гилдерой.

— Но у вас ещё есть шанс, мистер Локхарт! — вскинул палец Смит. — Если вы сдадите нам Баньши, МАКУСА готов помиловать вас, а с учетом вашей полезной общественной деятельности, срок заключения даже не будет пожизненным.

— Полезной деятельности?

— Мы проверили вашу палочку, — Джон продемонстрировал девятидюймовую палочку из вишни, — и установили, что вы — Человек-Лягушка!

— Жаба! — рявкнул Гилдерой, вскакивая.

Смит отпрыгнул в дверной проем, выставив палочку.

— Это была жаба! — уже тише сказал Гилдерой, глядя на Смита.

Он чему-то усмехнулся, поправил свои золотистые волосы и сказал.

— Сдать вам Баньши? Хорошо. Она стоит у вас за спиной.

— Ха-ха, — деревянным голосом ответил Смит. — Я обернусь, а вы кинетесь на меня?

Он отступил на шаг и неожиданно уперся в кого-то. В женщину. Смит начал разворачиваться, но тут нежный нечеловеческий голос прошептал ему в ухо.

— Бу!

«Баньши!» — хотел закричать Смит, но не смог. Его парализовало, не хуже, чем Петрификусом, он не мог пошевелить ни руками, ни ногами, пожалуй, единственное, что как-то подчинялось Смиту — глаза.

— Добрый вечер, Баньши, — сказал Гилдерой, — или вернее будет сказать, мисс Ган?