Алексей Борисов - Возвращение алтаря Святовита

– Ребят к нашим выведешь?

– Хотелось бы. Хорошие они, смелые.

– Если что не по плану пойдёт, линию фронта переходите как можно севернее. Там сейчас проще. Ну, а если никак, то куда вернуться ты знаешь. Бывай.

Я поднялся и пошёл вдоль речки. Сделав несколько шагов, вспомнил, что Афанасий просил для себя очки, а я так и забыл их ему отдать. У старика давно треснуло стекло, и я каждый раз, при нашей встрече, обещал, да всё никак не получалось. Развернувшись, я увидел, как Йонас взмахнул рукой, словно что-то бросил, и в это мгновенье почувствовал удар в грудь. Под плащом у меня был поддет бронежилет, никуда без него. Сколько раз спасибо ему говорил, но сейчас нож угодил в карман разгрузки, где лежал запасной магазин винтовки. Лезвие пробило его и застряло в слоях кевлара, миновав титановую пластину.

– Вы не ответили на отзыв, камрад, – прошептал Йонас по-литовски, наблюдая, как я завалился на спину.

Спустя секунду он уже был возле меня, протянул руку к рукояти торчавшего из моей груди ножа и запнулся на полуслове матерщины. Раздались два негромких выстрела.

– Значит, не счёл нужным, – сказал я, оттолкнув от себя тело.

Йонас был ещё жив. Лицо при свете луны было перекошено. Изо рта текла кровь с пузырями. На звук выстрелов залаял Полкан. В окошках избы зажёгся свет. Диверсант что-то попытался сказать, вздрогнул и испустил дух.

Когда к месту событий прибежали Пётр с Иваном, я обыскивал труп.

– Тов-ва-арищ наб-блюдатель, у вас из г-груди нож торчит, – волнуясь, произнёс Ваня.

И вправду. Дёрнув за рукоятку, клинок со скрежетом освободился.

– Что всё это значит? Йонас? Товарищ наблюдатель? – растерянно спросил Пётр.

– А то, что этот Йонас пытался меня убить, – продолжая обшаривать, – младший сержант, вы давно его знаете?

– Как давно, пару дней, точнее сутки. Нам на аэродроме его навязали. Капитан сказал, что он опытный разведчик и проведёт группу обратно через линию фронта.

– Есть, нашёл. Подсветите. То-то он с накидкой не расставался. Смотрите сюда, – дёрнув ткань на разрыв, – вот она! По-немецки разбираешь? Тут на машинке напечатано. Как обратно в часть вернёшься, особисту отдай. Вы, ребята, у этой мрази уже третья группа по счёту. Он их на убой водил. Ждал подходящего момента и…

И тут младший сержант вспомнил, что за всё время общения с Йонасом он так и не узнал о нём практически ничего. Даже фамилии. Капитан назвал его по имени, а сам он не додумался расспросить. На аэродроме торопились, погода ухудшалась, было не до вопросов. В самолёте разведчик спал, в лесу изъяснялся больше жестами, их вообще сторонился. Тогда Пётр подумал, что Йонаса специально приставили, дабы подтвердить выполнение задания. А с ними он не разговаривает, так как считает себя более опытным воякой. А взгляд? Полный безразличия, с капелькой презрения, что ли, словно на пустое место человек смотрит. Так дядька жены смотрел, когда колол скотину.

– Как же так? – полным отчаянья голосом. – Ведь он наш, советский!

– Война, младший сержант. Ко всему надо быть готовым. Думаю, если бы не та карта, которую я за обедом показывал, он бы давно вас прикончил. Почуял, наверно, что что-то большее узнать сможет, вот и выжидал. А теперь по порядку: почему в разговоре Ваня сказал, что вас не там выбросили?

– Выброска должна была произойти в районе Стодолища, возле деревни Прилеповка. Чуток не там приземлились, а остальное вы знаете.

– Йонас уходил куда-нибудь, когда вы были на хуторе?

– Вроде нет. Он посторожить вызвался, мы в хате всё время были да на сеновале.

– То есть, где он был с обеда до вечера, вы не знаете?

– Выходит так. Но куда можно пойти? Здесь же хутор.

– Например, в Тростянку. Да мало ли куда за четыре часа можно сгонять. Младший сержант, срочно собирайте личный состав! На сборы пять минут, подготовиться к маршу и чтоб никаких следов после себя. Труп с собой, соорудите носилки.

Объяснять Петру, почему срочно надо уходить, не пришлось. Он и сам понял. Бойцы побежали на сеновал, где лежали ящики с минами. Миномёт был уже разобран, так что собраться им, что голому подпоясаться. Тут и Афанасий подоспел, да не просто так, а с обрезом. Зыркнул на Йонаса, пробурчал, мол, «он мне сразу не понравился» и стал меня слушать. Коротко рассказав о происшествии, условились, что в случае чего, на хутор приходили красноармейцы. Сколько их было – не видел, разговаривал с одним, вот с этим, в пятнистой накидке и послал подальше. О чём говорили? Просили пожрать да переночевать. Почему не видел? Так зрение слабое. Вспомнив про зрение, я наконец-то отдал деду очки.

Шли тяжело, с частыми остановками. Йонас весил килограммов под восемьдесят, его несли Пётр с Иваном. Егор с Антоном, помимо миномёта, тащили мины. Я нёс рации и пулемёт. К Прилепово мы подошли в начале одиннадцатого. В доме Савелия Силантьевича горит свет, играют на аккордеоне. Слышно, как подпевают женщины и кто-то подсвистывает, не иначе танцы устроили. Вот отворилась дверь и во двор выскочила с платком на плечах девица, потопталась и шмыгнула за угол. Минуту спустя показался мужичок и за ней. Ба, да это киномеханик. Освоился уже, ну, дело молодое, мешать не буду. Подойдя к окну, я заглянул. В хате от народа не протолкнуться. Савелий сидит в окружении братьев и что-то им втолковывает. Рядом с ним младший лейтенант с огурцом в руке и незнакомые мне люди. У одного из них перебинтованные руки. Вот Силантьевич поднялся из-за стола, покрутил головой, усмехнулся и направился к двери. Ну, это по душу киномеханика, к бабке не ходи. Небось, сбрехал киношник, что по нужде вышел. Так оно и вышло.

– Варвара! – громко крикнул Савелий. – Я сейчас кое-кому кое-что отчекрыжу! Живо в дом!

За углом пискнули. Появилась Варя и, увернувшись от подзатыльника, проскочила в избу. Савелий намеревался было проверить место, откуда выскочила дочь, как я обозначил себя.

– Савелий Силантьевич, тише. Это я. Помощь твоя нужна.

Рано утром, за околицей деревни раздался выстрел дуплетом. Закоченевшее тело Йонаса дёрнулось, камуфлированная накидка в месте надорванного шва, превратилась в клочья, верёвка скрипнула, и на осине остался висеть диверсант с табличкой на шее – «предатель». Савелий перезарядил ружьё, сел в бричку и, сказав стоящим поблизости братьям: «Без меня не снимать», поехал в Хиславичи. Вскоре он подобрал Петра Клаусовича и, задержавшись, минут на двадцать, уже вместе добрались до комендатуры. Пока Дистергефт выправлял пропуск на машину, Савелий передал секретарю Гансу со словами: «ауф дер бите» – рапорт, написанный по-немецки, подкрепив прошение небольшой корзинкой яиц. Гансу и так пришлось бы печатать, а тут ещё и взятка. Пробежав по тексту, он уже другими глазами посмотрел на старосту Прилепово, заправил лист, поправил каретку и застучал по клавишам.