Алексей Борисов - Алтарь Святовита

Все закрутилось как на детской карусели. Надо было успеть сделать то, это, и последние распоряжения Евстафию я уже отдавал практически на пороге.

– Табун, что степняки пригнали, экипировать сбруей и пусть срочно гонят к Ольше. Приказчика своего к крепости на Соже отправь, я ему серебро передам, а он рассчитается с продавцами. Сегодня же направь в Ольшу и Касплю Якова с помощником, пусть приготовят овес и провиант для прокорма полторы сотен лошадей и пятидесяти человек на сутки. Используй резерв и сразу же заполни амбары мукой. У тебя гонец вроде есть?

– А как же, Алгыром звать. Восемь десятков верст за день скачет.

– В Торопце знакомые найдутся?

– Найдутся, – уверенно ответил Евстафий.

– Шли своего Алгыра в Торопец, там тоже надо сделать запас для людей Свиртила.

– На постоялых дворах все приготовят. Сделаю, Лексей, только думается мне, неплохо бы с литвинами проводника выслать. Есть у меня знакомцы, что могут и до Торопца сопроводить и дальше.

– Дельное предложение, – сказал я. – Готовь проводников.

Вечером следующего дня я был уже дома. Тайная дверь, быстрый набор кода и вскоре во дворе отдельными кучками лежали белые плащи, похожие на двойной фартук сюрко, копья с вымпелами и щиты. Вся амуниция со знаками Тевтонского ордена, на всех участников похода. Во вторник мы уже были готовы к отправлению, и перед выходом я переговорил в кабинете со Свиртилом, стараясь донести все нюансы мероприятия.

– Ты отправляешься в Самолву, к Гюнтеру. Разведка донесла, что к концу сентября, начало октября по этой дороге, других там нет, караван с ценностями будет идти вдоль реки Перия, выйдет к озерцу и, оставляя реку Ора по правую руку, направится к Дерпту. Рядышком есть селение, ― я показал на карте населенный пункт, отмеченный кружком, ― Мамасты, наверняка там будет последний привал. До Дерпта оттуда тридцать пять верст, охрана расслабится. Вот там ты и нападешь. В живых никого не оставлять. Теперь об особенности. По пути к Мамастам вы станете проезжать через деревеньки, и перед местными ты должен показаться в одеждах тевтонцев. Флажки на копья, щиты расчехлите, больше пафоса. В общем, сделай так, что бы ни у кого не возникло сомнения, что вы орденцы.

– Ну, наконец-то стоящее дело, – высказался Свиртил. – А то после похода с Савелием мы тут как пни сидим. А что за добыча?

– Это не секрет. Венецианцы везут похищенное у нас церковное золото. Так что сам понимаешь, действовать придется быстро. Как разберетесь с охраной, добычу на приводных лошадей и шустро отходите к Самолве через Изменку. Там мы и встретимся.

Свиртил склонился над картой и провел пальцем по маршруту.

– Лексей, а как мы пройдем к Самолве? Путь не близкий, шесть сотен верст.

– Отсюда, через Ольшу, Торопец, Великие Луки, там, на Псков, а до Самолвы рукой подать. В картах ты разбираешься, не зря столько времени на обучение потратили, пока по Моравии и Польше ехали, однако на всякий случай с вами пойдет проводник. Евстафий даст своих людей. Обоза с собой не берите, у каждого три лошади, провиант нагрузите на них. Все необходимое я приготовил. Здесь, в сумках сто гривен серебряными монетами. Начиная от Пскова, тратьте только пфенниги. Насчет скрытности, думаю, объяснять не надо. Главное успеть вовремя. Трюггви на месте поможет. И еще, дело это тайное, на особом контроле у епископа, так что постарайся все сделать правильно. Если экспедиция закончится плохо, оставайся в Самолве, Милку я вытащу и переправлю к тебе.

Мы еще с час проговорили со Свиртилом. Я рассказал о заготовленных припасах на пути следования по землям Смоленского княжества, обсудили засаду, рекогносцировку, возможные пути отхода и различные военные хитрости. Свиртила, не так давно помогавшего своему дядьке щипать купеческие караваны ― особо учить было нечему. Литвин сам рассказал мне, как они рыли вдоль дороги волчьи ямы и лишь счастливая случайность тогда, под Борисовым, уберегла людей Беньямина от смерти. Обсудили мы и количество охраны, что моего собеседника ничуть не смутило. По его мнению, десятка его стрелков из лука должно было хватить, если придется атаковать в светлое время суток. Остальное сделает конница. Тем не менее, несмотря на все залихватские рассуждения о численном составе, я решил не менять установленного плана. Кашу маслом не испортишь.

Отряд Свиртила, имея в проводниках не единожды исходившего по этому маршруту ловкого малого, двигался с невероятной скоростью, шестьдесят верст в сутки, пересаживаясь на приводных коней по три раза на день. Вечер шестого дня они уже встретили в Торопце. Город располагался на берегах озера Соломино. По краям искусственно стесанного холма почти с отвесной крутизной был насыпан вал высотой до четырех аршин, на котором возвышались деревянные стены детинца. Вся прилегающая к холму территория была утыкана домами без какого-либо порядка. Лишь только у пристани четыре вытянутые, как изготовившиеся к старту лодки, избы стояли в линию, обращенные своими фасадами к озеру. При приближении отряда на воротной башне забили тревогу. Поднялся невообразимый людской гул, вперемежку с ревом недовольной скотины, только что вернувшейся с пастбищ. И лишь только узрев развевающийся красный вымпел над головной лошадью, о котором заранее предупреждал посыльный, тревога была отменена. Случись набег взаправду, жители окрестных домов непременно попали бы в переплет.

Литвины остановились на вытоптанной площадке в ста шагах от самой крайней усадьбы городка. Вызывающе расположившееся на невысоком холме, обнесенное новеньким дубовым частоколом здание само напоминало маленький замок. С левой стороны, примыкая тыльной стеной к озеру, находилась конюшня, совмещенная с хлевом, из распахнутых ворот которой уже появился хозяин. Это был постоялый двор Торопца.

Встретивший Свиртила мужчина был одет в просторную, на локтях заштопанную рубаху вишневого цвета, доходившую ему почти до середины бедра, сшитую, видимо, из привозного материала и довольно давно. Носитель одежды явно вырос из прежнего размера. Никакого пояса или даже веревки не было, зато на обоих запястьях проглядывали напульсники с железными вставками. Черного цвета штаны, собравшиеся гармошкой ниже колена, были заправлены в широкие голенища желтых сапог, носок и подошва которых, казалось, изготовлены из дерева. В левой руке хозяина постоялого двора был готовый к применению топор, а в правой ― откормленный гусь, уныло свесивший голову. Сам же хозяин приветливо улыбался в густые рыжие усы, торчавшие загнутыми кончиками, как стрелки лука. Окладистая, собранная книзу на шнурочек борода доходила до живота и скрадывала недостатки в фигуре, связанные с неумеренным потреблением пищи, иначе говоря, «пивной животик» был прикрыт.