Алексей Борисов - Алтарь Святовита

– А ведь это наверняка купцы Пахома Ильича! Он мне еще в Новгороде говорил, что собирается заняться закупкой бобровой струи [37] Бобровая струя – секрет, выделяемый из особых желез речных бобров; плотная бурая масса, обладающая мускусным запахом с дегтярным оттенком. Струя бобра применяется как антиспазматическое и успокаивающее средство в медицине. . Вот молодец. Снорри, пойдем, навестим купцов, да заодно привет Ильичу передадим.

– Сходить-то можно, ― флегматично ответил Стурлассон, ― да только нет их сейчас тут. Уехали куда-то.

На нет и суда нет, так и остались на судне, а с рассветом мы покинули Колывань, двигаясь по направлению к острову Осмуссар. Прошли пролив Вяйнамери, и на шестые сутки пути достигли Пярнуского залива. Выбрав подходящую банку, «Марта» стала на якорь. Оставалось ждать и проверять все, что будет подходить к устью реки со стороны залива. Целый день прошел в напряженном всматривании в морскую даль. Второй был посвящен стирке и приборке. На третий, подняв якорь, мы двинулись в сторону Риги, ловя рыбу и не встретив никого, вернулись на старое место. Так могло продолжаться целую вечность, но на исходе четвертого дня нашего стояния свин Пятачок занервничал и попытался вылезти из корзины. Регулярный прием пищи в одно и то же время требовал удовлетворить разыгравшийся аппетит, а так как емкость с сечкой никто не подсовывал, то свин решил поискать корм самостоятельно.

Ваня Лопухин в это время дремал в люльке, прикрепленной на мачте, где специально для него был оборудован наблюдательный пост, и когда поросенок своим хрюканьем разбудил его, прислонив к глазу оптику, мальчик чуть не выпустил подзорную трубу из руки.

– Два паруса вижу! ― крикнул юнга с мачты. ― Прямо на нас идут.

Экипаж «Марты», подобно неопытному поваренку, когда тот одновременно пытается схватить лежащие в разных местах: дуршлаг, сковороду и половник, на мгновенье растерялся и заметался по всему судну. Абордажная команда должна была облачаться в доспехи, а матросы ждать распоряжений у снастей, но приказа как такового еще не было, и вскоре все устремили свои взгляды на рубку.

Снорька вылез на шум одетый в одну тельняшку и брюки, зажав в руках игральные кости. В каюте шла оживленная игра в кошу. У Стурлассона намечались «морсы», и лишь удачное сочетание выброшенных костей могло исправить сложившуюся ситуацию. Так что мял он их и дул в кулак чуть ли не с минуту, а тут весь процесс таинства насмарку.

– Что за шум? ― недовольным голосом спросил Снорри.

– Зуек два паруса заметил, ― ответил Агап.

– Один полосатый, второй в клетку, ― сверху уточнил Ваня.

– Так какого лешего вы стоите? По местам, живо! Расчехлить арбалеты! ― отдал приказ Стурлассон и метнулся обратно в каюту.

Через пятнадцать минут экипаж судна был в полной боевой готовности. Артиллеристы крутили вороты механизмов, а я вынес боеприпасы, чем-то напоминающие зажигательные стрелы, особенно войлочным наконечником. На метровых стрелах с кожаными стабилизаторами были насажены ампулы со слезоточивым газом. При ударе наконечник смещался назад и раздавливал стекло оболочки, после чего в радиусе пяти метров находиться было просто опасно. Белый едкий дым поражал глаза и не давал дышать, а на деревянном судне могло создаться впечатление, что начался пожар. К тому же я намеревался использовать огнемет в качестве устрашения, но не более того. Сожженные суда меня не устраивали. Хотя на этот случай в трюме лежал легкий водолазный костюм.

– Поднять якорь! – отдал приказ капитан. – Курс на паруса, Игнат, постарайся отсечь их от берега. Ваня… ― Снорри посмотрел наверх, но юнга уже карабкался по вантам, спускаясь на палубу.

Подняв бизань, кеч стал набирать ход. А как только был поставлен грот, скорость почти утроилась. «Марта» летела по волнам залива, забирая на юго-восток, и вскоре оказалась в двух милях от судов противника. О том, что это могли быть совершенно посторонние купцы, даже не хотелось думать. Еще два дня назад мы обговаривали все наши действия и возможные ходы боя. Даже спорили, флаг какой страны поднимать при сближении с судами? Красный датский с белым крестом или с желтым крылатым львом венецианский. Аргумент, приведенный тогда Стурлассоном, был более чем убедителен: «Чем невероятнее ложь, тем скорее в нее поверят».

Луиджи Сакугулло, руководившей экспедицией, был уроженцем острова Торчелло. Вроде бы Венеция, да не совсем. После того, как дож переселился на Риальто, за ним последовали все знатные фамилии, и Торчелло стал островом торговцев. Купцы – истинные правители города, накапливали богатства, строили флот и вынашивали планы по ограничению власти дожа, а вернее мечтали поставить своего ставленника на это место. И как показала история, это им удавалось. Именно торчеллинцы участвовали во всех заварушках и интригах, выставляя самое многочисленное ополчение. Дед Луиджи даже участвовал в захвате Константинополя, предоставив крестоносцам восемь кораблей. Но все награбленное золото не давало возможности приблизиться к знати. Слишком неприступен оказался круг вельмож, державших свои позиции в управлении республики. Луиджи имел деньги, и как следствие, ему очень хотелось славы и власти. Выходцы из соседних семей, таких как Санудо, уже владели Наксосом, Паросом и Мелосом, братья Гизи обосновались на Скиросе, Миконосе, Тиносе, а также Аморгосе. Квирини связали свое имя с островом Стамплией. Навигойози овладели Лемносом. Веньеро и Виаро получили в качестве феодов острова Чериго и Чериготто у южной оконечности Мореи [38] В 1207 г. в Венеции было постановлено, что каждый гражданин республики, снарядив экспедицию за свой собственный счет, может овладеть любым островом Эгеиды или любым прибрежным пунктом, не успевшим стать чьим-либо ленным владением. . Только он, Луиджи Сакугулло, оставался в тени. И вот появилась возможность помочь королю Беле, за его же деньги. А надо было всего лишь собрать пятитысячную армию и доставить ее к берегам Дуная. Умные люди посоветовали обратить свой взгляд на север. Наемники из мятежных балтийцев, диких пруссов и непокорных литвинов подходили для этой цели лучше всего. Вот только ливонцы за содействие запросили, помимо золота, доставить несколько реликвий, вывезенных его дедом из Константинополя. Но и с этим проблем не было. Не квадригу же святого Марка они захотели. От двух сундучков (из слоновой кости, отделанных золотом) сокровищница семьи не опустеет, да и гарантий в подлинности реликвий не было. Кто торговал ими, тот в курсе, что у иного святого в норме вещей иметь три ноги и четыре руки.

– Марино, из-за чего все всполошились? ― спросил Луиджи у своего компаньона, выглядывая из палатки. ― Мы уже на месте?