Алексей Борисов - Алтарь Святовита

Видимо, посланник был готов к такому ответу. Расправив плечи и подняв подбородок, он подошел к Гюнтеру, протянул грамоту, скрепленную печатью, и молвил:

– После того, как христианское войско разобьет новгородского короля, все отказавшиеся присоединиться к походу и не внесшие лепту в пятьсот марок, будут отлучены от церкви.

Гюнтер мысленно усмехнулся. Католиков в Самолве, кроме швабцев, было раз-два ― и обчелся. Коренное население вроде как исповедовало православие, но со своими латентными особенностями язычества. Интердикт ни капельки его не пугал, но уточнить все же стоило. Штауфен вдруг задал вопрос на латыни.

– И какой вид интердикта собирается применить Герман? Личный, местный или смешанный?

– Мixtus [60] Смешанный интердикт (interdictum mixtus), налагается не только на местность, но и на ее обитателей. , ― не задумываясь ответил гонец и снова перешел на немецкий. ― Так что мне передать преосвященному епископу?

– Я напишу ответ. Тебя проводят на кухню и накормят. Ступай.

Едва дверь за посланником епископа захлопнулась, как Нюра спросила у Гюнтера:

– Где ты так врать научился? Сто оруженосцев, землю купил. Ну, ты и лис. Гюнтик, не находишь, слишком уж он образован для гонца, ― Пахомовна указала пальцем на дверь, за которой скрылся посланник, ― да и первоначальный страх чересчур наигранный.

– А он вовсе и не гонец. Это шпион епископа и далеко не лучший. Судя по его уверенной речи, Герман уже имеет серьезную силу, а вот для чего ему нужны мы? Давай прочитаем послание.

Суть письма была в принципе передана на словах. Ничего нового, кроме слов заискивания в начале и предостережения в конце ― супруги не узнали. Свернув в трубочку, размером с тетрадный лист пергамент, Гюнтер с Нюрой отправились в кабинет, посовещаться со мной.

– Вы ему нужны, чтобы отрезать путь к отступлению Ярославовичей, ― ответил я на вопрос Штауфена, склонившись над картой. ― Но сам епископ до этого не додумался бы. Кто-то, имеющий представление о стратегии, подсказал ему. Вот ты, Гюнтер, как бы повел себя на месте полководца?

– В идеале, необходимо нанести поражение армии противника в генеральном сражении.

– Правильно. Но заметь, этот кто-то перед сражением старается измотать противника маневрами и заставить двигаться Ярославовичей в сторону Пскова по тому самому маршруту, по которому наступала русская рать. То есть по разоренным областям.

– Я тут вот что подумала, ― Нюра подошла к карте, ― нам вдруг сообщают точную дату выступления, зная наше отношение к Дерпту. Это с чего такая щедрость?

– Вот тут Нюра правильно подметила. Скорее всего, это расчет на то, что мы известим Ярославовичей, ― ответил я.

– А вот этого мы как раз делать и не будем. Я напишу Герману, что войска готовы выступить, но для этого требуется обеспечение продовольствием и денежное вознаграждение. Пока будет вестись переписка, выйдут все намеченные сроки. И еще, пусть шпион услышит, что мы собираем ополчение для похода. Алексий, ты на прошлой неделе говорил, что Савелий к нам в гости едет, и по всем пессимистичным прогнозам он должен появиться завтра-послезавтра? Сколько с ним людей будет?

– Три десятка, да еще два, что у Трюггви разместились.

Я не стал говорить Штауфену, что война все равно придет на эти земли. А вдруг Ярославовичи все же займут Дерпт, и история пойдет немного другим путем?

На следующий день, промурыжив до обеда, посланнику епископа вручили письмо, но не отпустили, а сказали обождать возле караульного помещения, пока не выпишут пропуск. Вскоре ему дали подорожную с гербом княжества, мешок с провизией на дорогу и флягу с вином. Когда он садился в седло, то заметил, что оруженосец, сопровождавший его на аудиенцию к князю, о чем-то беседует с важным господином. Незнакомец в дорогом, открытом на правом боку с парчовыми вставками меховом плаще, с горностаевым воротником [61] Такой воротник, известный уже в начале XIII в. как знак отличия самых высокопоставленных сановников, стал впоследствии неизменной принадлежностью королевского орната. , идущим от шеи и до груди, застегнутом фибулой с самоцветом, и шапке, отороченной соболем, стоял, уперев руки в бока. На его груди, висящая на массивной цепи, сверкала золотом внушительного размера медаль, а на поясе, помимо ножа, была прицеплена связка ключей к разнообразным замкам. Проезжая мимо, посланник придержал лошадку и стал прислушиваться к разговору.

– Князь распорядился созывать ополчение, ― рассказывал оруженосец, ― скоро прибудут рыцари.

– Ах! Зачем ему безлошадное ополчение? Ему своих, что ли, мало? Ну, теперь хоть понятно, зачем вызывает.

– Захар Захарыч, кому ж как не вам, бургомистру, первым новость узнавать?

– А хоть кого воевать собрались?

– То не ведаю. Знаю только, что помощи у князя запросили.

Лошадь посланника уже выехала за ворота замка, как в подтверждение услышанного разговора на окраине Самолвы раздался рев рога. К площади, на которой уже стал собираться народ, приближался отряд всадников с обозом, растянувшийся на две сотни шагов. Впереди ехал Трюггви, показывая рукой в разные стороны, что-то громко объясняя двум собеседникам на огромных лошадях, укрытых белыми попонами. За ними следовали знаменосцы, крепко сжимающие древки с разноцветными вымпелами, а за ними колонна «тевтонских» рыцарей. На треугольных щитах, притороченных к бокам лошадей, на плащах всадников и на выглядывающих из-под них сюрко были нарисованы кресты.

– Десять рыцарей? Как же, да тут с полсотни будет, ― прошептал шпион, ударяя пятками в бока лошади, как вдруг обратил внимание на странные сани с полотняной крышей и намалеванным на них красным крестом. ― Понятно, почему Штауфен плюет на слова епископа, он и с тамплиерами снюхался. Ну, ничего, господь поможет отделить зерна от плевел.

Савелий и Свиртил уже во дворе замка слезли с лошадей, испили с дороги подогретого вина и принялись обниматься со мной, сетуя на вынужденный маскарад с переодеванием.

– Мы эти фартуки уже на Псковском озере надели, возле островка. ― Савелий указал пальцем на свое сюрко с черным крестом на груди. ― Только переоблачились, как прямо на нас, из-за мыса, трое санок наяривают. Едут и едут, нам-то что? А как только возничие кресты увидали, то сразу к берегу и тикать в лес. Добро побросали. Народ какой-то пуганый.

– Здесь война, Савелий. Ярославовичи на той стороне Ливонию грабят. Вам, наверно, счастливчики попались по дороге, что добычу домой везли.

– Добычу? Да там такое барахло, что у нас и не возьмет никто. Вот, помню, в январе мы обоз степняков перехватили. Так там добыча. Я, кстати, пару кубков золотых сюда привез. Гюнтеру в подарок.