Лада Кутузова - Темногорье

„Уже несмешно! Куда пропали птицы?“

В поздних номерах появились фотографии детей. Все они сопровождались подписями: „такого-то числа ушел и не вернулся“. Девочка шести лет с неровно подстриженной челкой, мальчишка постарше с вихром русых волос, еще мальчишка… Дети не возвращались из школ, с прогулок, из гостей. Затем наступила очередь стариков и женщин. Последний заголовок гласил:

„Эксперимент вышел из-под контроля. Чудовищные „сопляки“ пожирают все живое. Спасайтесь!“

За дверью послышался шорох. Кто-то пытался открыть дверь. Ручка задергалась, но стол выдерживал натиск.

— Надо пробиваться, а то мы здесь, как в ловушке, — решил дядя Дима. — Если они нас окружат, будет поздно.

Он взял топор, Игорь — нож. Затем дядя Дима смял газеты в огромный ком и поджег его.

Все приготовились. Рывком сдвинули стол, дядя Дима кинул в подъезд горящий факел, сразу же запахло паленым. Затем он осторожно приоткрыл дверь и посветил фонариком: на полу разлилась вязкая жидкость.

— Включаем фонари и бегом! — скомандовал дядя Дима, и они выбежали на улицу.

Катя достала огонек, Игорь — свой фонарь. У дяди Димы был самый мощный.

— Наверх тоже смотрим, — предупредил он.

А потом все завертелось так стремительно, что Катины мысли стали походить на короткий клип.

Вот они бегут короткими перебежками по Советской. Сумка тяжело бьется о бок. Повезло, что все продукты тащат дядя Дима и Игорь. Катя бы с рюкзаком не выдержала.

Кинотеатр справа. Слева ответвление дороги скрывается за деревьями. Снова жилые дома. Предупредительно кричит Игорь:

— Берегись!

Катя отпрыгивает. Тут же на ее место падает студенистая масса. Сердце екает и на мгновение проваливается в живот. Катя прибавляет ходу. Но „сопляк“ все же задевает щупальцем. Больно! Даже сквозь джинсы. Но нет времени, чтобы посмотреть. Следующего „сопляка“ замечает дядя Дима. Тот вытянулся вдоль ветки, лишь свечение выдает его. По дуге обегают опасное место.

От центральной улицы отходят боковые. Но соваться туда не стоит — еще собьются с дороги. Да и там живые ловушки наверняка есть. Во дворы лезть — еще хуже. Пространство закрытое, можно оказаться в западне. Впереди центральная площадь с Дворцом Культуры и памятником. Небольшой сквер. Катя мельком отмечает: „Если как у нас, то немного осталось. Скоро уже конец“. Бежать становится труднее: тянет к земле и бьет по одному и тому же месту. Наверное, там образовался синяк. Правая кроссовка, больше нужного на размер, норовит соскочить с пятки. И тут впереди они видят КАМАЗ, тот преградил улицу. Его кабина и кузов облеплены „сопляками“.

— Назад! — командует дядя Дима.

Но и там уже подтягиваются преследователи.

Путники кинулись в ближайший подъезд.

— Они и сюда пролезут, — сказал Игорь. — Через выбитые окна.

— Надо по крышам пробираться, — предложил дядя Дима.

Он закашлялся, забег с рюкзаком дался нелегко. Игорь дышал с каким-то хрипом, у Кати все плыло перед глазами.

— Может, вещи оставим? — предложил Игорь.

— И с голоду сдохнем? — отрезал дядя Дима. — Это на крайний случай.

По Катиному мнению, сейчас как раз такой случай и наступил. Лучше поголодать, чем умереть из-за сопляков. Они выдохнули и понеслись по лестнице. Кате этот подъем дался с трудом: ее тошнило, а воздух с шумом вырывался из груди. Дверь на чердак оказалась запертой.

— Сейчас ключ достану, — сказал дядя Дима, — который от Флута.

Но Игорь отказался:

— Не надо, у меня отмычки есть.

Он достал связку крючков, повозился с замком и — вуаля — открыл люк. Путники залезли на чердак, оттуда на крышу.

Пролет между домами был большой — не перепрыгнуть. Катя пожалела, что она не Елена Исинбаева: разбежалась бы с шестом и, как бабочка, перепорхнула. Только не в высоту, а в длину. Дядя Дима достал веревку с постоялого двора.

— Забросим на тот дом и по ней переберемся.

Он метнул веревку, но промахнулся. Веревка соскользнула по крыше и вернулась к дяде Диме.

— Дайте мне, — попросила Катя.

Она представила: они играют в баскетбол, перед ней маячит Танька Скала, перекрывая доступ к корзине. Мяч привычно лежит в руке, Катя точным пасом отправляет его к цели — телевизионной антенне и командует: „Привяжись!“ И веревка послушно обвила антенну — у Кати получилось.

Другой конец закрепили на этой стороне на вентиляционной трубе. Первым отправили Игоря. Зафиксировали у него на поясе ремень, а затем пропустили через веревку. Игорь быстро добрался до противоположного здания, подтянулся и залез на крышу. Затем к нему отправили рюкзаки и Катину сумку. Повезло, что соседнее здание ниже — вещи проскользнули по веревке и не застряли. Затем настала Катина очередь. До сегодняшнего вечера она не подозревала, что боится высоты. Подступила дурнота, в ногах поселилась предательская слабость. Как же страшно.

— Кать, давай побыстрее, а не то… — дядя Дима недоговорил, но и так ясно: скоро подтянутся „сопляки“, а потом они навсегда застынут в желеобразной массе, пока их не переварят.

Он посмотрел на нее и сказал:

— Ты смелая девушка, справишься. А пояс подстрахует — не сорвешься.

Катя встала на колени, трясущимися руками обхватила веревку.

— Я не могу, — попыталась она отказаться.

— Сможешь, — коротко ответил дядя Дима и толкнул ее.

„Я на канате“, — Катя стала перебирать руками.

Ноги пытались разжаться и свеситься вниз, мышцы заныли, веревка резала ладони. Путь показался бесконечно долгим. А потом она уткнулась головой в стену, Игорь подхватил и рывком втянул к себе.

Дядя Дима не спешил: завис над КАМАЗом, а затем чиркнул спичкой и что-то бросил вниз. Оказалось, сухое горючее. Затем быстро-быстро начал двигаться вперед. Через мгновение машина полыхнула, и раздался взрыв. К тому времени они легко отвязали веревку, как и говорил хозяин постоялого двора. Стоило только попросить. Дядя Дима посмотрел вниз и сострил:

— Похоже, у них собрание.

Оставленный дом был облеплен „сопляками“, как и кусок улицы перед ним. Часть сгорела при взрыве, но живых было много.

— Выбора нет, — решил дядя Дима, — бежим до конца здания, спускаемся, а дальше по улице. Думаю, прорвемся.

— А если снова по крышам? — спросил Игорь.

Катя испугалась — она не выдержит! Руки до сих пор не слушаются. Но дядя Дима отказался:

— Времени много потеряем. А впереди пространство вроде как чистое

Они через чердак выбрались на улицу и снова понеслись по Советской. Стремительный бег, мелькание домов, фонарей, деревьев. У Кати поселилась острая боль в груди, дыхание причиняло муку, в правом боку кололо.

Слева метнулась мерцающая тень, и Катя завизжала.

— Черт, догоняют! — крикнул Игорь.