Александр Башибузук - Великий посланник [litres]

– Пошел в задницу! – едва не скрежеща зубами от неожиданно вспыхнувшей злости, сообщил я «главприставу» на великом и могучем.

Мне, графу божьей милостью, подходить пешим к конному и ручкаться непонятно с кем? Я не против цивилизованного дипломатического этикета, но это уже за гранью.

Да, понимаю, это такой символический акт подчинения посла местным законам и к реальному настрою хозяев не имеет никакого отношения, но уж нет, не бывать подобному.

Привыкли унижать татаровей и прочих ляхов под предлогом древних обычаев, понимаешь. Какая, на хрен, успешная дипломатия? Мне проще вернуться ни с чем. Млять, это примерно так же, как приказать лобызаться королю со смердом. Да меня мои же люди не поймут. А вообще, странно все это. Франциск Наваррский сейчас едва ли не влиятельнейший государь старушки Европы – плотно и уверенно держит ее за жабры. И русы это прекрасно знают, слухи даже сюда доходят. Да и сам я по влиянию, славе и богатству не уступаю иным королям. Вроде как должны на цырлах перед посольством носиться, а тут такой афронт. Впрочем, понять русов можно, менталитет у них совсем другой. С одной стороны, это и хорошо, а с другой – сама жизнь диктует требование шагать в ногу со временем. Без этого о каком-либо развитии даже мечтать не приходится. И до понимания сего факта московитам еще ой как далеко. До начала реформ Петра практически ничего не изменится.

Дьяк мгновенно сбледнел с лица, а пристав открыл рот и удивленно вытаращил глаза. Воевода Ярославский сделал вид, что происходящее его не касается.

– Великий посол, его сиятельство граф божьей милостью Жан Шестой Арманьяк отказывается выполнять столь унизительные требования, – вежливо улыбаясь, перевел Фен.

– Это прямое оскорбление меня и моего государя, – громко отчеканил я уже на французском. – Считаю должным уведомить вас, что прерываю посольство. Барон Карстенс, капитан фон Штирлиц, мы возвращаемся. Стройте людей в походную колонну.

– Мы оскорбились и уезжаем обратно, – растолмачил Фен русичам. И от себя добавил, невпопад щегольнув русской пословицей: – Спасибо этому дому, пойдем к другому.

Пристав растерянно уставился на Курицына, а тот – на меня.

– Княже, сие не более чем формальный обычай. Далее по дороге вас встретят достойные люди со всем уважением к твоему чину и титулу.

– За такое оскорбление у нас режут глотки! – рыкнул я, разворачивая коня.

– За подобное предложение к владетельному князю божьей милостью у нас в Европах лишают головы, – уточнил китаец. – А также колесуют, сдирают кожу и сажают на кол. Жгут живьем тоже.

Дьяк пожал плечами, показывая приставу, что ничего сделать не может.

– Не пушшу ни в коем разе… – упрямо пробормотал пристав, едва шевеля побелевшими от холода губами. – Пока не исполнят…

– Сир, в уме ли вы? – тихо поинтересовался у меня Логан. – Сами назад не доберемся, сгинем на хрен.

– Молчи, братец Тук… – шепотом ответил я. – Horoshiy pont doroze deneg…

Естественно, никто никуда возвращаться не собирался. Да и не доедем мы, вымерзнем, как мамонты. Речь идет всего лишь о том, чтобы местные сбавили тон и пошли на компромисс на моих условиях.

Следующие два часа прошли в увлекательнейшем препирательстве. Нас уговаривали остаться, мы отказывались и выдвигали свои требования, московиты в свою очередь отказывались их выполнять – и так далее и тому подобное.

Ор стоял знатный, всех ворон на версту распугали. Но в итоге сошлись на том, что общаться с приставами будет мой секретарь. Сойти с дороги русичи наотрез отказались, тогда, в отместку, я подсказал своим людям, как называться во время переписи. А что, Барамдегцал Брахмапутрович Д’Артаньян-Кузькин-Шикльгрубер – вполне пристойное поименование, должно сойти. Для всех одинаковое. А меня записали как владетельного князя божьей милостью Ивана VI Аманьякова. Ну хоть не Маньякова. Тьфу ты…

С грехом пополам уладив все формальности, двинулись дальше. А ближе к вечеру я понял, что о какой-либо скрытности не стоит и мечтать. Скрытность накрылась медным тазом.

Нас в очередной раз встречали. Видимо, те самые достойные люди, о которых упоминал дьяк. Ну очень много достойных людей…

Прямо на дороге толпилось множество персонажей, а все вокруг них было уставлено возками и кибитками. Там же гарцевала орда всадников в нарядных ярких кафтанах. Кабы не с сотню душ. С пиками в руках и… белоснежными крыльями, присобаченными к спинам. Или к седлам, я точно не рассмотрел. Наподобие тех, что были у польских улан или гусар, черт этих пшеков разберет.

«Ляхи? Какого хрена они здесь делают?» – про себя озадачился я и задал резонный вопрос дьяку:

– А это кто?

– Встречают, согласно твоему сану. С почетом, значица! – гордо ответил Курицын.

– А эти, с крыльями? Ляхи?

– Почему ляхи? – удивился дьяк. – Жильцы московские.

– Мля… – вырвалось у меня опять на русском языке.

– Что опять не так, княже? – забеспокоился думный дьяк. – Достойные люди. Никакого урона твоей чести не будет. Все родовитые бояре…

– Я тебя просил отписать в Москву, что великий посол не хочет, чтобы его визит предавали широкой огласке, – не обращая внимания на дьяка, поинтересовался я у Старицы. – Ты отписал?

– Отписал, – спокойно ответил приказчик, всем видом демонстрируя, что он тут ни при чем. – Все изложил, как ты и просил, княже. И не раз.

– Вы получали письмо? – повернул я голову к Курицыну.

– Дык… а чего таиться, как татям? – По лицу дьяка пошли красные пятна. – Нам скрывать нечего… Пусть все знают, кого принимаем… И нам и вам почет…

– Идиоты! – невольно вырвалось у меня.

– Великий посланник, князь божьей милостью Жан Шестой Арманьяк, выражает свое неудовольствие, – смягчил момент Фен.

Я про себя покрыл площадной бранью всех, вместе взятых, думных дьяков, после чего слегка успокоился.

– Как ты думаешь, зачем я просил не предавать огласке свой визит?

– Дабы… – Курицын запнулся.

– Ну да ладно, – смягчив тон, буркнул я. – Снявши голову, по волосам не плачут. Поехали…

Вот как это понимать? Решили раструбить на весь мир, насколько Иван крут, что к нему сам государь Наварры первым послов посылает? Скорее всего, так и есть. Интересно, а сам великий князь знает, как его подставили? Ну не идиоты?

На самом деле это не моя прихоть, у нежелания огласки есть серьезные причины. Во-первых – для того, чтобы скрыть новый маршрут из Европы на Русь. А во-вторых – чтобы наши предстоящие договоренности с великим князем Иваном стали полной неожиданностью для Ганзы и прочих литовцев с ливонцами. И для остальных недругов – тоже. Ганзейские уже далеко не те, что были раньше, но палки в колеса все еще могут вставить. Мля, а если возьмутся грабить и топить на северном пути наши торговые караваны? Или воздействуют на датчан и шведов для того же? Твою же мать!