Александр Башибузук - Великий посланник [litres]

– Мода здесь такая, – коротко бросил я. – А мода, сами понимаете, для дам дороже собственной красоты. Что, забыли, как наши себе лбы подбривают едва ли не до затылка? И не показывайте, что обратили внимание. Делайте вид, что вам похрен.

А вот русичи смотреть отнюдь не стеснялись. Едва мы появились в зале, как на нас сошлись сотни взглядов и пошел громкий ропот. Мужики просто пялились во все глаза, а если и комментировали, то вполголоса. А вот женщины… Эти вообще не стеснялись.

– Эвона какие пышныя…

– А злата и каменьев сколька, ишь увешались…

– А лик не накрашенный, тьфу, срамница…

– Сказывали – красавица писаная, а она худа аки кляча…

– А фрязин ничего так, пригожай…

– Ага, и второй тожа…

– Закройте хайло, бесстыдницы, ужо дома как взгрею…

– Ишь оладью на башку себе приладил. А перьев скока, небось всех петухов извел…

– И спицу подвесил, такой только свиней колоть…

– А слышали, сказывают, что фряжески бабы в баню не ходют, для евоных мужиков так слаще…

– Да ну?

– Да-да, сама слышала…

– Фу-у-у…

Я про себя усмехнулся. В этом мире некоторые вещи никогда не меняются. Дамы есть дамы, русские красавицы в Европе столкнулись бы точно с таким же приемом от местных барышень. Правда, скорее всего, не с таким бесцеремонным.

Феодора гордо вздернула нос и медленно обвела презрительным взглядом зал. В глазах моей приемной дочери прямо читалось, что́ она думает о присутствующих гостях. Боярыни было притихли, но тут же снова взорвались новым шквалом язвительных комментариев. Которые прервал солидный седобородый старец в белоснежном кафтане. Он вышел на середину зала, грохнул посохом об пол и басовито проревел:

– Божьей милостью великий князь Иван Третий Васильевич, государь всея Руси, изволят пожаловать с великой княгиней Софьей и чадами, а такоже князем Иваном Молодым!!!

Большие двустворчатые двери в торце зала распахнулись, через них плотными рядами стали выходить рынды и выстраиваться вдоль стен. Много рынд, не меньше шести-семи десятков. И вооружены они были уже гораздо серьезнее, чем на первом приеме у великого князя: не топориками, а саблями и бердышами. После мятежа оно и понятно. Пренебрегать безопасностью себе дороже. Тут и на холодную воду дуть станешь.

И только после них появилась великокняжеская семья. Сам Иван с сыном от первого брака, формально своим соправителем, потом княгиня Софья с дочерью Еленой и княжичем Гавриилом, а последней себя явила моя потенциальная невеста Александра. К счастью, без грима на личике. Одета красиво и дорого, применительно к Руси, но не особо броско. Вышитый жемчугом и серебряной нитью сарафан из лазоревой камки и длинная, отороченная серебристым мехом накидка-разлетайка с разрезными рукавами до пола. На голове не кика, как у большинства русских дам, а что-то вроде небольшого кокошника, но на шапочке, закрывавшей лоб и уши. Выглядела она очень привлекательно, но была… как бы это правильно сказать… слегка грустна, что ли? Глаз не поднимает, на лице тоска и печаль. С чего бы это вдруг?

А вот ее мачеха, Палеологиня, совсем наоборот, прямо вся светилась. Взгляд гордый и властный, на лице какая-то мрачная торжественность, особенно проступавшая, когда она посматривала на своего пасынка, Ивана Молодого.

Он оказался обыкновенным парнем, рослым и худоватым, вполне симпатичным на морду. Очень сильно похожим на отца и таким же сутулым. И, кажется, уже слегка подшофе. А вот его супруги, Елены Стефановны Волошанки, опять не было. Неужто действительно в опалу угодила? Учитывая праздничное настроение ее противницы Софьи, очень даже может быть.

Иван милостиво кивнул народу и уселся на трон. Следом за ним расселась по своим местам его семья. Софья по левую сторону от великого князя, дальше ее дети, а Иван Молодой по правую. Рядом с ним Александра.

Посольству оказали неслыханное уважение по московским меркам: тот же мужик, что объявлял выход государя, определил меня практически рядом с княжьей семьей – от Александры отделял только угол стола. Логана, Луиджи и фон Штирлица – возле меня. Ванятку никуда не определили, его пажеская доля – стоять и прислуживать. Кстати, очень многие русичи тоже пожаловали со своими пажами, уж не знаю, как на Руси их называют.

Думных бояр и прочих особо родовитых никто никуда не усаживал, они сами неспешно заняли свои места поблизости от великого князя. Скорее всего, заранее строго определенные чином и степенью близости к государю. А ближе к концу стола даже вспыхивали стычки за место, впрочем, быстро урезоненные рындами и персоналом.

Потом какой-то священник прочитал молитву, все дружно ее повторили, перекрестились, и началось собственно пиршественное действо.

Забегая вперед, скажу, что все произошедшее на пиру привело меня в восторг. Нет, хорошо посидели, черт побери, душевно. В полном ассортименте развлечений.

Хотя, пожалуй, стоит начать по порядку.

Действо ничем особо не отличалось от европейских торжественных пиров, правда, с некоторыми особенностями. Иван сам ничего не говорил, за него изрекал здравицы и тосты специальный человек. Меня он тоже упомянул несколько раз и передавал при этом наполненные кубки и чаши, которые, согласно московскому этикету, помимо своего содержимого, являлись подарками от великого князя. Сей акт вдобавок еще свидетельствовал о том, что государь особо благоволит посольству.

Я тоже отметился парочкой ответных тостов; от себя и короля Франциска, воспринятых в зале с бурным восторгом.

Иван Молодой вливал в себя чашу за чашей и все пялился на Федьку, которая строила из себя трепетную лань. Иван тоже не обделял взглядами мою приемную дочь, но пил мало.

А вот Александра вообще ни разу даже не взглянула на меня. Так и сидела, опустив взгляд, почти не притрагиваясь к еде и питью.

Пир продолжался своим чередом. Возле столов носились шуты-дураки, крутились колесом скоморохи, громко лабали музыканты на дудках, барабанах, бубнах и уж вовсе не ведомых мне инструментах. Даже что-то наподобие шотландских волынок присутствовало: большие бурдюки с торчащими из них коровьими рогами. То и дело звучали здравицы, народ постепенно раскрепощался, шум и гам поднялись несусветные. Танцев не объявляли, я уж вовсе стал сомневаться, что оные вообще состоятся. Но тут из-за стола выметнулся щеголеватый подвижный коротышка, заломил колпак, эдаким добрым молодцем прошел к князю и поклонился ему.

Тот усмехнулся и кивнул. Галдеж в зале мгновенно стих. Музыканты тоже замолчали, но тут же взорвались новой бойкой мелодией.

Русич упер руки в бока, да как… пустился в пляс! Вприсядку, с перебором ногами, вертясь как юла, ходя гоголем и прыгая, словно молодой козлик. Но ловко, ладно и зажигательно, тут ничего не скажешь. Остальные гости подбадривали его одобрительными выкликами, хлопаньем в ладоши и стуком кулаков по столам.