Мэтью Кирби - Валгалла: Сага о Гейрмунне [litres]

Началось это с волчьих шкур.

Хамунн прилюдно подарил их отцу, сказав, что одержал победу над волками в честь конунга Хьёра. О том, что нескольких волков убил Гейрмунн и что эти шкуры сдирал не он, а младший брат, Хамунн в своей хвастливой речи умолчал. О замысленном обмане Гейрмунн узнал наравне со всеми. Гейрмунна это рассердило. Он промолчал, но с того дня усомнился в верности брата.

Когда тяжкое владычество зимы над морями и ветрами подошло к концу, корабли вновь поплыли, и Авальсснеса достигла весть о прибытии Гутрума. Датчанин собирался встретиться с Хьёром, призвав норвежцев примкнуть к флотилии Берси и отправиться на завоевание Англии. Гейрмунн расценил эту весть как сигнал: если он хочет заполучить корабль, надо действовать быстро. Он пригласил Хамунна порыбачить. Это была их первая вылазка после неудачной прошлогодней охоты.

Отправились недалеко: в западную часть острова. Леса там были пореже, а в бухтах кричали красноножки, снуя между скал и ухватывая длинными клювами рыбу. Добирались верхом. Всю дорогу братья молчали и продолжали безмолвствовать, когда остановились возле бухточки, удачно защищенной от морских волн несколькими островками. Вода здесь была синей и спокойной. Места эти славились обилием рыбы, однако к полудню на удочки братьев не попалось ни одной рыбешки.

– Видно, Эгир сегодня против нас, – наконец нарушил молчание Хамунн.

За время болезни он заметно исхудал. Только недавно к его смуглой коже стал возвращаться прежний оттенок.

– Эгир, но не другие боги, – ответил Гейрмунн.

Удивленный ответом, Хамунн повернулся к брату.

– Море предлагает и другие возможности, – сказал Гейрмунн. – За морем есть богатства, которые могут стать нашими. Я говорю про Англию.

Хамунн отложил удочку. С севера вдруг подул ветер, пахнущий морской солью и несущий сказания о землях, где холод и лед властвовали постоянно.

– Что за странные слова? – спросил Хамунн.

– Слышал про датчанина по имени Гутрум?

– Конечно слышал. – В голосе брата ощущалось недоумение: как Гейрмунн мог подумать, что он не слышал про Гутрума. – При чем тут Гутрум?

Гейрмунн смотрел вдаль; туда, где за скалами островков плескались высокие морские волны, а дальше лежал безбрежный океан.

– А что, если нам уплыть вместе с ним?

Хамунн искоса посмотрел на Гейрмунна и улыбнулся, словно вдруг раскусил шутку. Но улыбка быстро погасла и не вернулась. Кажется, он понял, что брат не шутил.

– Плыть с флотилией Берси почетно, – продолжал Гейрмунн. – В Англии мы прославим наши имена, как когда-то наш дед. Сыновья Хьёра и Льювины вернутся в Авальсснес, стяжав богатство и славу.

Северный ветер усилился и теперь гнал морские волны, нарушая спокойствие бухты. Он трепал волосы Хамунна, взлохмачивая косы. Хамунн взглянул на небо, где теснились облака. Присев на корточки, он стал вытаскивать лески удочек.

– Надо возвращаться, а то нас накроет бурей.

– Брат, послушай меня. – Гейрмунн перешагнул через камни, разделявшие их, и подошел к Хамунну. – Гутрум приедет в отцовскую усадьбу. Я собрал людей, готовых принести нам клятву на верность. Нужен лишь корабль, и тогда мы поплывем.

– Ты собрал людей? – Хамунн застыл с мокрой удочкой в руках. – Каких?

– Свободных. Они согласны на мои предложения.

Хамунн молча смотал оставшиеся удочки – ни одна не принесла улова. Затем встал.

– Что ты можешь им предложить?

– То же, что и тебе. То, что предлагают нам Гутрум и Берси. Земли саксов и их богатство.

– Вот только корабля у тебя нет. – Хамунн принялся сматывать удочки брата, чуть морщась от оставшейся боли в плече. – Теперь понятно, зачем ты позвал меня на рыбалку.

– Да, мне нужен корабль, – согласился Гейрмунн. – И твоя помощь в разговоре с отцом. Тебя он послушает.

– Значит, ты хочешь заполучить отцовский корабль и забрать с собой его людей? Людей из Ругаланна?

– Я же сказал: это вольные люди.

– И они готовы стать твоими клятвенниками?

– Да.

Ветер бушевал вовсю. Облака стремительно неслись по небу и быстро закрыли солнце. Смотав оставшиеся удочки, Хамунн поспешил к лошадям. Гейрмунн последовал за ним.

– Если ты поплывешь со мной, они станут и твоими клятвенниками, – сказал он брату.

Хамунн убрал удочки и, не сводя глаз с неба, отвязал от коренастой сосны лошадь, после чего забрался в седло.

– Если поскачем быстро, может, обгоним дождь. Но эта буря…

– Послушай, брат. – Гейрмунн ухватился за поводья лошади Хамунна. – Я чувствую: это моя судьба. Она меня зовет. Обещаешь мне помочь?

– Сделаю что смогу, – вскинул голову Хамунн.

– О большем не прошу, – сказал Гейрмунн.

Он вскочил в седло, и братья галопом понеслись домой, подгоняемые ветром и дождем. Буря нагнала их у самых ворот Авальсснеса.

Через шесть дней на длинной ладье, полной датчан, приплыл Гутрум.

Гости пировали в большом зале. Жарко пылал очаг. Мать Гейрмунна, нарядившись в шелка из земли франков и надев золотые и серебряные украшения, подала медовуху. Первый рог она протянула мужу, второй – Гутруму. Датчанин, сидящий рядом с Хьёром, очень отличался от отца Гейрмунна и Хамунна. Пальцы Гутрума были унизаны кольцами и перстнями, тунику украшала вышивка, а на плечах лежала меховая накидка. Пояс туники переливался драгоценными камнями, несомненно добытыми в набегах. Ему было лет сорок или чуть больше. Судя по многочисленным шрамам, жизнь не была к нему милосердна. Гутрум все делал со страстью: ел, смеялся. Гейрмунн представил, какой грозой оборачивается его страсть во время битвы.

– Все рассказы о дружелюбной конунге Ругаланна оказались правдой, – говорил Гутрум. – Твои красота и изящество, конунга Льювина, известны повсюду, хотя, как убеждаюсь, лучше один раз тебя увидеть.

– Благодарю тебя, ярл Гутрум, – ответила мать и поклонилась.

Гейрмунн знал: каждый мужчина, появлявшийся в замке Хьёра, считал себя обязанным высказать Льювине восхищение, хотя втайне им не нравился и вызывал недоверие цвет ее кожи, жесткость волос и разрез глаз. Но похвалы Гутрума казались искренними.

– Если все женщины Бьярмаланда столь же красивы, как ты, – продолжал датчанин, – странно, что твои сыновья до сих пор не поплыли туда за женами.

– А если ты, ярл Гутрум, льстишь женщинам в каждом усадебном доме, где бываешь, удивительно, что тебе по-прежнему нужны корабли, – засмеялась конунга.

– Так вам известно, зачем я приплыл? – с улыбкой спросил Гутрум.

– Конечно известно, – ответил конунг Хьёр. По тону чувствовалось, что он счел вопрос несколько оскорбительным. – Но говорить о делах мы будем не раньше, чем поедим.

Датчанин широким жестом обвел зал.

– Уверен, мужчинам и женщинам Ругаланна захочется узнать, с какими вестями я прибыл.