Владислав Морозов - Охотник на шпионов [litres]

– Вопрос не понят, – реально удивился Кюнст моей эмоциональной фразе. – В соответствии с нашим стандартным протоколом такой вариант практически идеален!

– Товарищ Смирнов, или как тебя там на самом деле! Я этот ваш протокол видел в гробу и в белых пинетках, сейчас не до «опись-протокол-сдал-принял»! И поэтому я отменяю и категорически запрещаю любые действия и замыслы в этом направлении! Отставить! Нет! Нельзя! Фу! Понятно?

– Да.

– Ну а раз ты такой понятливый, отныне будем действовать в соответствии с тем, что прикажу я. И, как я понимаю, от немедленного «тайного ухода компактной группой» вас, то есть нас, пока что удерживает только неожиданная пропажа одного из ваших?

– Да.

– Ладно. А что ты думаешь об этом английском танке?

– Отслеживание подобных второстепенных моментов в нашу задачу не входило и не входит. Но, я могу подтвердить, что в указанный этим сапером день и час там действительно было передвижение крупных масс металла и бой с использованием орудий небольшого калибра, в котором та воюющая сторона, на которой мы находимся, действительно потеряла два легко бронированных гусеничных объекта и некоторое количество не имеющих ценности и не представляющих явной угрозы существ вида homo sapiens.

– Хорошо, тогда пока вернемся к нашим мутонам, то есть к исчезновению одного из ваших. Куда он вообще делся и зачем?

– Мы действовали в точном соответствии с инструкцией и приказами. Уже после того как мы обнаружили и взяли под охрану Объект, наша поисковая аппаратура неожиданно зафиксировала в пределах досягаемости какое-то не имеющее ценности и не представляющее явной угрозы существо вида homo sapiens, которое, по некоторым биометрическим параметрам, тем не менее, можно было идентифицировать как близкое к интересующему нас Игнатову. Мы доложили о возникшем затруднении в координационный центр, и нам приказали проверить эту информацию…

– Что значит «в пределах досягаемости»?

– В радиусе двадцати пяти километров, в соответствии со стандартным протоколом для подобных случаев.

Честно сказать, задолбал он меня уже этим «стандартным протоколом»!

– А чуть конкретнее?!

– За второй пригодной для движения грузового автотранспорта дорогой, которая здесь обозначается как Метса-тие-какси, проходящей через лесной массив Кууромется, о боестолкновении на которой нам недавно доложил этот сапер, километрах в девяти-десяти в направлении на запад, расположено озеро, обозначенное на местных картах как Мятя-ярви, самое крупное в тамошней группе озер. На южном берегу этого озера расположено несколько десятков деревянных и каменных строений, как жилого, так и хозяйственного назначения. На картах это скопление обозначено как Лахо-маатила. Это или хутор, или рыбацкая фактория. Странная отметка о существе вида homo sapiens, биометрически близкого к нашему Объекту, была зафиксирована именно там. А сейчас и местоположение нашего агента определяется примерно в том же месте, с разницей в несколько сотен метров…

Ну да, страна Суоми – сплошные, блин, озера. Как выразился один известный писатель-маринист в ту войну – непонятно, зачем в этой Финляндии озер столько? Вместо земли на каждого жителя, считай, по озеру приходится. Оттого они, верно, и злые, как сомы…

– А первая отметка что – взяла и исчезла? – уточнил я, сразу же прикинув, что «мятя» и «лахо» по-фински означают примерно одно и то же, а именно – «гнилой». Стало быть, «гнилой хутор» на «гнилом озере». Ну и названия, едрит их налево! Чувствуется то еще «курортное местечко». Просто зашибись!

– Нет, первая отметка осталась на прежнем месте.

– И что?

– Судя по всему, этот Лахо-маатила хорошо охраняется. И наш агент явно содержится в изоляции, хотя выбраться оттуда для него особой проблемы не составляет.

– Тогда почему он все еще там?

– Наша поисковая аппаратура зафиксировала в темпоральном поле фоновые помехи совершенно определенного типа. И эти помехи свидетельствуют о том, что некто включил на полную мощность один прибор, который был у нашего агента с собой.

– И чем чревато использование такого прибора?

– Для нашего агента ничем. А не имеющие ценности и не представляющие явной угрозы существа вида homo sapiens, не подготовленные и непривычные к подобному, при включении такой аппаратуры могут сойти с ума или временно выпасть из реальности, поскольку это включение вызывает локальный хроносдвиг.

– Это как?

– У нашего агента с собой стандартный портативный Реттунг из НИКа.

– Чего-чего?

Как говорила кэрролловская Алиса – все страньше и страньше…

– Так называемый «Спасатель» из Носимого Индивидуального Комплекта. Так вот – Реттунг имеет много рабочих функций и часто применяется для маскировки носителя в экстренных случаях. Реттунг имеет для этого два основных режима, которые у нас называют «ферланг» и «унзихт»…

– С этого места, пожалуйста, помедленнее и чуть подробнее, – попросил я, при этом понимая (скудные языковые познания все-таки не делали меня полным придурком), что «ферланг» это, наверное, от немецкого «ferlangsam», т. е. «замедление», а «унзихт» от «unsichtbar», т. е. «невидимость» или что-то типа того.

– При включении предназначенного для статичного состояния режима «ферланг» все живые и неживые объекты в радиусе действия прибора, если можно так сказать, фиксируются во времени в моменте его включения. А режим «унзихт» предназначен для состояния движения, и при его включении носитель Реттунга становится как бы временно невидимым для всех остальных, поскольку зрительно они фиксируют его лишь в точке включения данного режима. Это очень удобно, к примеру, при уходе от преследования или если требуется незаметно подобраться к кому-то или чему-то. При этом, если «ферланг» включен на полную мощность, все попавшие в поле действия Реттунга выглядят абсолютно неподвижными для тех, кто находится вне радиуса действия прибора. И те, кто находится вне радиуса действия прибора, не смогут ни подойти к ним, ни как-то связаться с ними.

– Это как? – спросил я, понимая, что от попыток понять и представить все это у меня начинает побаливать голова.

– Если совсем коротко, то для тех, кого накрыло полем работающего прибора, и тех, кто находится вне его, время течет с разной скоростью. Те, кто остался снаружи, видят тех, кто внутри, по состоянию на момент включения режима. Они могут даже подойти к ним, но ничего не смогут сделать, поскольку обнаружат на месте не живого человека, а лишь его изображение, поскольку тот, кто находится внутри, будет неизбежно перемещаться в пространстве. Разумеется, если он сразу после включения режима не зафиксировался на месте. Но это крайне маловероятно. То есть при включенном режиме «ферланг» любой контакт между попавшими внутрь радиуса действия поля прибора и всеми остальными практически исключен. Тем более что те, кто находится внутри, видят все то, что происходит за пределами радиуса действия прибора как бы в убыстренном темпе. То есть одни со стороны выглядят замершими на месте, а вторые – бегающими и мельтешащими. И соприкоснуться друг с другом они не могут.