Евгений Аверин - Внедрение

– Конечно. Машина вас заберет и отвезет куда надо.

Мы идем пить чай.

– Ну, Маша, такого быстрого результата я не ожидал. А ведь применяли на нем акупунктуру. Но не получилось. И точку, вроде, ту же где-то там кололи. А здесь прямо магия.

– Ага, магия, – я жмурюсь, жуя конфету. Ассорти с разными начинками. – Нужный настрой в нужное время, нужный человек в нужном месте. Магия – наука об условиях.

– Но выглядит, как чудо.

Завтра за мной заезжает Олег. Вижу, что-то он не договаривает. Хотя при встрече чмокнулись в губы, как обычно.

– Говори, – смотрю на него.

Олег вздохнул. Остановил машину у тротуара.

– Давай, выйдем.

Мы прогуливаемся. За руки не держимся.

– Я не должен тебе это говорить. Но и врать не буду. Слышал почти случайно, – он мнется, – вообщем, в конторе на тебя планы.

– А они не боятся, что у меня возникнут планы на них? – улыбаюсь я.

– Шутки шутками, но там вход рубль, а выход даже не два, а все сто.

– Но силой же не заставят?

– Маша, – Олег серьезен, – это контора. Там все средства хороши. Сила, угрозы, шантаж, обман. Конечно, я может и преувеличиваю. Но я за тебя переживаю. И мне это не нравится. Очень.

– Понимаю, засветилась. Но по-другому нельзя поступить. Тогда я себя потеряю. Ты со мной?

– Глупая, я всегда с тобой, – он сгреб меня в охапку и закружил.

На следующий день меня ждут человек десять. Что-то вроде семинара решили устроить. У пациента явные улучшения. Он даже вставал у кровати. Я еще раз объясняю, что и как делать. Вновь вливаю энергию.

– А что вы делаете, держа голову в руках? – спрашивает кто-то с легким кавказским акцентом.

– Что бы я не ответила, будет недостаточно. Давайте примем рабочую версию, что я теплом рук прогреваю определенные зоны, и тем самым улучшаю кровообращение.

И прогревание сигарами приходится делать самой. Пусть еще раз посмотрят. Накачиваю энергию через точки на спине.

Пациент улыбается и показывает, как пальцы хватают резиновую игрушку.

– Мы не видим ничего волшебного. Все объяснимо и понятно, – раздается с вызовом тот же голос.

– А знаете, это очень хорошо, что вы не видите ничего волшебного, – я смотрю на Ивана Ивановича. Тот понимает меня по-своему. «Хорошая специальная операция та, про которую никто не догадывается – мелькает мысль то ли моя, то ли его.

– И уж совсем замечательно, что вы все для себя объяснили и поняли, – продолжаю улыбаясь. Тянет подначить, что теперь и сами все сможете сделать, но сдерживаюсь.

– Но есть такой феномен «метод в руках автора». – Продолжает дотошный зритель. – Когда все работает правильно, но только у автора методики. А другие, хоть и повторяют, результата того не получают.

Спорить и читать лекции желания нет. Поэтому еще раз разговариваю с основными специалистами и собираюсь по своим делам.

Вера Абрамовна меня ждет. Мы занимаемся гудением. Каждой чакре соответствует свой звук, своя поза и своя мудра. Я учусь подбирать тональность звука для каждой чакры.

Есть маленький секрет – в ощущениях. Надо добиться нужной вибрации или другого признаки в определенном месте тела. Есть и большой секрет – что при этом надо представлять, какой образ создавать. Пять минут на гудение каждого звука, еще пять на удержание образа. Все занятие часа на полтора.

– Мы с вами про политику не договорили, – вспоминаю за чаем.

– Да не люблю я про нее говорить. Что там договаривать? Вроде все сказала, чтоб самой понять.

– Я поняла, что власть людей не любит. Но выглядит так, что забота проявляется.

– Правильно сказать, у нас в стране не любит. Но тоже неверно. Использует – нужное слово. Причем, без эмоций к телу. Про ненависть к развитию ты помнишь. А тело? Ты свинок видела на своем Варегове?

– Видела. Они веселые, имена им дают. Борька или Федька. Мы их кормить ходили. Они уголь любят. И морковь.

– Ага. А потом все кушают котлеты и студень. И никто не задумывается об «свинской» судьбе.

– Но они же скот.

– Это я для понимания психологии. Любят милых овечек и козочек. В некоторых странах любят и собачек с кошками. Но едят. И обезьян едят. И даже людей. Они все очень трогательные, так ласково тыкаются мордочкой в ладошку, когда просят подачки или ласки. Но их участь быть кормом, охраной, шерстью. Понимаешь?

– Но тогда те, кто во власти, должны быть на порядок выше других. Как люди относительно животных.

– Представь, что заходит мужик петуха резать в сарай. А тот ему человеческим голосом: «Дед, ты охренел, что-ли? Я тут учиться на физику поступил, на первый курс, а ты меня просто так сожрешь, и все?». Согласись, уже не у каждого духу хватит думающее существо убить. Поэтому для удобства считается, что скот неразумен.

– Если все люди, то какое особенное право они имеют?

– Вот! Подошли к одному из главных положений, позволяющих понять нашу политику. Да и не нашу тоже. Это – привилегии.

– Это награда за заслуги?

– Нет. Это то, чем себя хотят отличить от других. И не важно, в чем привилегии выражаются. Деньги, меха, поклонение. Был случай в пионерском лагере, на юге. Жара невозможная. Мальчишки ходят в одних трусиках. И заехала смена трудных ребят. А у них иерархия формируется быстро. Посмотрели – отличаться нечем. Так самые бойкие стали трусы приспускать. Это знак отличия, принадлежность к элите. А другим нельзя такого. И в любом обществе также.

– Так у нас же борьба со всеми сословными различиями!

– Особенно в нашем обществе. И очень четко. Ты с голоду помираешь? Нет. И работник обкома – нет. Но он имеет привилегии на спецраспределение продуктов, дач, машин и прочих благ. У нас наиболее четко видно, что одним можно, а другим нельзя.

– Но ведь привилегией может быть не только блага. Сами говорили про животных.

– Умничка! Есть два способа делать различия. Первый – подниматься самим. Второй – опускать других. Подниматься можно по любой линии. Самые богатые, самые сильные, самые – самые. Но нас ждет второй вариант.

– Куда дальше? И так у нас забитые все.

– А дальше – к скоту. Я была в Европе. Там началась борьба за права животных. Зеленые всякие. Но это просто слуги. Вроде хорошие дела делают, забота о кисках и собачках. Но это ширма. Основная идея – приравнять нас к животным. Только их подтянуть до нашего уровня. Докажут, что они разумные, могут общаться и творить. Увидишь еще, как введут и уголовные статьи за собачек.

– Ну и правильно. Живодеров надо наказывать. А то у нас в Дядькове ребята то лягушек жарят живьем в роще, то собаку повесили.

– Жестокость наказать, это одно. А вот приравнять жизнь человека к жизни собаки – другое. Подожди, будут кобелей и сук называть мальчиками и девочками, а то и вовсе, своим ребенком.

– Ну, уж не такие люди дураки. – Усомнилась я, но ощущение возникло, что так оно и будет.