Александр Сафонов - Кадеты

Опять отец Михаил? Надеюсь этот не такой хитрожопый. Называемся церковными именами.

– Это очень ценная икона. Не по деньгам ценная, известный иконописец ее писал, а изображен на ней святой Роман Кесарийский. Знаете кто это такой?

– Знаем батюшка, – без сигнала отвечает Артур.

– Как она к вам попала? – продолжает допытываться отец Михаил.

– В наследство досталась, – Артур чуть кривится, слава богу, промолчал. А что, я разве не прав? Имущество Дарьи по праву можем считать наследством, ей оно точно не понадобится.

– А где ваши родители? Почему вы принесли ее именно к нам?

– Отец Михаил, история наша слишком длинная, а времени у нас мало. Давайте ближе к делу. Мы хотим передать икону в дар храму. Она не краденая, мы обладаем ею по праву и можем распоряжаться. Денег нам за это не нужно, но кое в чем мы нуждаемся.

– Богоугодное дело сотворите отроки! – засиял поп. – Покуда стоит наш храм, ваши имена будут упоминаться первого декабря, в день святого Романа, а также в дни ваших святых, Ростислава князя киевского и святого Симеона…

Тут он чуть замялся, очевидно, подбирая, которого из Симеонов приписать в родство Артуру.

– Благодарствуем батюшка, мы недостойны столь длительного поминания. Нам предстоит дальняя дорога и если бы нам помогли немного пропитанием… – делаю толстый намек.

Икона точно офигенно дорогая, отец Михаил мало того что пообещал кормить нас каждый день до самого отъезда и дать продуктов в дорогу, но и напишет рекомендательные письма к священникам тех городов, куда мы собираемся отправиться. Но это еще не все.

– У нас есть еще одна просьба, – то зачем я это затеял. – Вы можете написать на обороте иконы, кем она подарена?

– Писать что-либо, даже на обороте, недопустимо. А вот в книге учета даров мы обязательно запишем вас!

Ну хоть так. Отец Михаил немедленно потащил нас к самому митрополиту, главе духовенства всей эпархии. Никогда бы не сказал, что этот старичок в таком высоком звании, одежда довольно скромная и отличается только зеленым цветом. Вот он мне понравился, никакой фальши и показного радушия. Выпроводив отца Михаила, потребовал от нас полного рассказа о происхождении иконы и о нашем личном происхождении. Врать ему совершенно не хотелось, да и Артур не позволил бы, поэтому выложили всю историю наших похождений. Исключая, разумеется, мои отлучки в 21 век. Во время описания экспроприации ценностей у барыги, митрополит только тяжело вздохнул и перекрестил нас, очевидно отпуская грехи, а вот то, что не отдали икону властям – одобрил. Отвлекся только на чтение довольно длинной молитвы, после которой сказал, что непременно лично поедет на место злодеяния и отслужит заупокойную, по невинно погибшим. Потом предложил нам остаться при храме, а в дальнейшем пройти обучение на священников. Артур заколебался! Я сказал, что мы подумаем, а сам решил провести с другом разъяснительную работу. Было бы дело в 2000-ных, я бы с легкой душой оставил его церковникам, но какие шансы выжить у того же митрополита в это время? Еще немного и в этом храме будет зернохранилище или склад. Сохранятся ли иконы, вот что важно!

Время подошло к обедне, не зря мы отказались от предзаказа у Льва Ароновича. С митрополитом естественно обедать нас не пригласили, много чести. Но мы не в обиде, наоборот, среди церковных служащих чувствовали себя более свободно. Были среди них и дети в количестве пяти штук, бросающие косые взгляды на возможных конкурентов. Пища постная, но все равно вкуснее, чем в гостинице, голодом себя явно тут не морят. На ужин мы не остались, нам пошли навстречу и дали с собой полбулки хлеба и вареную свеклу.

Возвращаемся из странствий к вечеру. На «ресепшн» снова Софа, обрадовалась возможности почесать язык. Ее даже не расстроил наш отказ от ужина, наоборот, меньше работы. Артур ушел в номер, я задержался, надеясь на что-то. Увы, когда я вдохновленный довольно откровенной тематикой беседы, положил руку Софе на коленку – получил пощечину.

– Предупреждать надо, что ты боксом занималась! – отойдя на безопасное расстояние, потираю щеку.

– Я вязанием занимаюсь, тебе повезло, что спицы с собой не было! Подрасти сначала, потом руки протягивай!

– У меня все уже выросло! Хочешь, покажу?

– Што вы молодой человек собираетесь показать моей дщерше? – как всегда не вовремя появился Лев Аронович.

– Мускулы! Вот! – нашелся я, демонстрируя бицепс, довольно хилый, между нами говоря.

Несолоно хлебавши, топаю в номер.

– Закрывай дверь скорее! – кричит Артур.

Этот придурок выпустил Гектора полетать! Ловили мы его до отбоя, так и не поймали. Причем эта наглая птица еще и обзывала нас разными словами. Мой словарный запас пополнился несколькими выражениями типа «бедник хвилый» и «хишноблудник». Потом Артур разъяснил, что первое означает калека убогий, а второе сексуальный насильник. Но добил меня «педагогон»! Когда Артур перевел мне это слово как фаллос, я чуть не сдох со смеха. Так вот откуда пошло слово педагог! Ухохотались до смерти, сил на дальнейшую ловлю не осталось. Легли спать, боясь, что он нам что-то выклюет, пришлось укрываться с головой. А ночью, встав в туалет, обнаруживаю Гектора в клетке, быстренько закрываю.

Вот и наступил седьмой, последний день, а я так и не пристроил Артура. Цирка нет, а в церковь нельзя. Придется продлить абонемент. От утреннего кофе отказались, зашли в столовую недалеко от милиции, в которой оказывается можно поесть за талоны. То есть деньги тоже платишь, но без талонов не обслуживают. Картофельное пюре и рыбная котлета порадовали и вкусом и ценой – шесть тысяч на двоих! Сволочь этот Лев Аронович!

К десяти утра нас вызвали в суд. Собралось неожиданно много народа, полный зал. Откуда только узнали? Свидетелей отдельно не держали, сразу находимся в зале. Кроме нас приехал председатель сельского совета, но основными свидетелями обвинения были, конечно, мы. Когда я рассказывал в красках как увидел кисть в зубах собаки в зале раздавались охи и ахи женщин и более емкие выражения мужчин. А вот о запахе из кастрюли с головой поведал Артур, тут стояла мертвая тишина, настолько все были ох. реневшие. С приговором долго рассусоливать не стали, расстрел без права апелляции. Дарья выслушала с безучастным лицом, а Ержан с самого начала находился в прострации, то ли крыша поехала, то ли чем накололи. Директор гостиницы тоже находился в зале среди зрителей, настолько прочувствовал происшедшее, что пообещал нам бесплатный обед. Я предусмотрительно попросил заменить его на бесплатный завтрак: булочки, стоит признать, были великолепны. А обедать мы пошли в собор, халявой нужно пользоваться пока дают. Так незаметно пролетел день, чем ближе к вечеру, тем больше впадаю в беспокойство. А если опять застряну и буду теперь в Луганске валяться в коме? Тогда мое фото в полный рост будет во всех отделениях «Хронографа». Что мне, опять биться головой об стену, чтобы вернуться? Седьмые сутки истекут к утру, если проснусь в этой же гостинице… Ладно, утро вечера мудренее.