Константин Назимов - Хозяин Сибири [litres]

– Клизму? – переспросил Андрей, покраснел и попросил: – А можно сестру милосердия в годах? Перед молодыми-то свой зад стыдно оголять…

– Можно и старушку отыскать, а можно и медбрата, двое их у нас работает, – улыбнулся больному Семен Иванович, а потом уже серьезно продолжил: – Пойдемте, голубчик, время терять нельзя.

В больнице профессор оказался в родной стихии. Сразу же выдал распоряжения насчет предстоящей операции, которую назначил через час. За это время больного должны подготовить, как и саму операционную. Меня же господин Портейг препроводил в свой кабинет, сунул пару книг, велел ознакомиться, а сам по делам убежал. Оказывается, больницу он пару дней не посещал, а сейчас решил обход устроить. И это вместо того, чтобы намечать план операции! Нет, понимаю, что сам предложил хирургический путь, другого просто нет, но, черт возьми, я же не хирург! Человеческую анатомию, благодаря Портейгу, изучил, спасибо ему. Но, зарежу же, к хренам собачьим, больного! Работа скальпелем требует филигранной точности, одно неверное движение – и… Черт, я даже стал нервничать! Книги пролистал, одна из них оказалась очень полезной. Оказывается, операцию на желудке уже выполняли и даже описали методы проведения.

Ну, уже одно то, что мы не первые, кто берется за подобное, внушает надежду на благоприятный исход. Тем более что в книге даны подробные описания: шаг за шагом, правда, без иллюстраций, но представить порядок действий можно. Внимательно изучил особо важные описания, к сожалению, их оказалось не так много, а потом постарался взять себя в руки и приступил к плану операции.

На листе бумаги выписал (сверялся с одной из книжек!), что потребуется. Перечень вышел не слишком-то и внушительный. Следующим этапом стал рисовать и прикидывать, где и как делать разрезы, в какой последовательности зашивать. Но не это смущает: вспоминаю слова профессора, что паразита в желудке может и не оказаться. Так что же потом-то делать, если слова профессора подтвердятся? Зашить больного и отправить в палату умирать? Нет, самого себя я уже изучил, дальше полезу. Главное, вовремя остановиться и на столе не зарезать пациента. Дал себе слово, что ни в какие внутренние органы, кроме желудочно-кишечного тракта, не сунусь. Ха, да сам себя подстраховываю, отлично понимаю, что Андрей не выдержит, если после желудка я еще и в печени стану копаться…

– Так, что тут у нас? – поинтересовался Портейг, заглядывая через мое плечо.

– Семен Иванович! Черт возьми, вы меня едва не испугали! Не услышал, как подкрались!

– Это вы увлеклись и в себя погрузились, да еще я тапочки надел вместо ботинок, – отмахнулся тот, внимательно рассматривая рисунок. – Неплохо поработали, Иван Макарович, план подробный, но вы позабыли об одной маленькой детали.

– Какой же? – нахмурился я.

– Стоит ли колоть антибиотик и обезболивающее после того, как завершится операция? Мне думается, что когда пациент в себя придет, то его боль все равно сразу скрутит.

– Наркотиками не хотелось бы воспользоваться… но если не окажется другого выхода…

– Я не уверен, что получилось вещество, к которому нет привыкания: сами понимаете, еще не проверял, но обезболивающий препарат синтезировал, – перебил меня профессор.

– Испытания проводили? – уточнил я, хотя, зная своего компаньона, уверен, что тот провел целый ряд экспериментов с животными и побочных эффектов не обнаружил. Иначе не стал бы предлагать.

– Да, мыши чувствуют себя превосходно, состав их крови не изменился, если правильно могу его расшифровать. Препарат в любом случае предстоит кому-то из больных принимать, а случай у нас тяжелый… – Профессор не закончил фразы, предоставив мне право принимать решение.

– Семен Иванович, мы с вами будем совместно работать, правильно? – задаю вопрос и внимательно смотрю на своего компаньона.

– Верно, – склонил голову тот.

– Решения принимаем совместные, и если один уверен, что так лучше, то об этом не только говорить требуется, но и доказывать свою точку зрения!

– Браво, Иван! Это примерно те слова, которые хотел от тебя услышать! Рад, что ты не обманул моих ожиданий. Полностью с тобой согласен. Итак, после операции мы кроме обеззараживания раны делаем укол с антибиотиком, ставим капельницу с питательной системой, а вот если боли окажутся острыми, тогда уже назначу обезболивающее. Так?

– Договорились, – кивнул я, мысленно чертыхнувшись на Портейга, что он меня в очередной раз проверял.

Примерно через час мне помогли облачиться в хирургический халат, на лицо я нацепил марлевую маску, на голову надел шапочку. А вот руки промыл спиртовым раствором: увы, тонких резиновых перчаток в это время еще не производят и, боюсь, они не скоро появятся. Семен Иванович представил мне трех сестер милосердия, которые нам будут помогать. Впрочем, это как-то прошло мимо меня, тут не до имен, да и роли расписаны. Одна сестра следит за состоянием больного, его дыханием и пульсом, вторая подает требуемые инструменты, третья и вовсе на подхвате.

– Пошли, и да поможет нам бог, – сказал профессор.

– Да, удача нам потребуется, – вздохнул я, и мы направились в операционную.

Помещение с большими окнами, просторное, несколько мощных ламп светят на лежащего пациента, находящегося под воздействием анестезии, правда, в данном случае считается, что ему просто ввели сонное зелье. Присутствует в палате и запас свечей с керосиновыми лампами, на экстренный случай, если возникнет перебой с электричеством. Н-да, никаких собственных дизельных генераторов или аккумуляторов у больницы нет. Перебои с электричеством редки, но напряжение часто прыгает, и мощные лампы могут светить даже не вполнакала, а и того меньше.

– Сестра, обнажите живот пациента, – приказал Семен Иванович.

Его приказание исполнили, но не совсем точно, простыню сестра милосердия всю сняла и открыла тело мужчины, на котором нет и клочка одежды.

– Мы больному что-то в паху собрались ампутировать? Может быть, вы на память себе взять хотели? – ехидно поинтересовался профессор у той, кто простыню стянул с пациента. – Голубушка, укройте мужчину, и на будущее запомните: если проводится операция выше пояса, то не обязательно пациенту лежать обнаженным.

С господином Портейгом я не стал спорить, но считаю, что он не совсем прав… наверное.

– Иван Макарович, чего ждете, больной простыть может! – поторопил меня профессор.

Хм, насчет простыть я и вовсе не согласен, по спине пот течет, в операционной жарко. Или это мне так кажется? Черт! Да я же нервничаю и сильно волнуюсь! Нет, в таком состоянии нельзя оперировать.

– Пару секунд мне дайте, – тихо попросил, ни к кому не обращаясь, и прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки.