Алексей Вязовский - Я спас СССР. Том III [litres]

– Слушай, Фред… а у тебя нет знакомых в ювелирном?

– Ну… вообще-то мы с золотом и камушками стараемся не связываться, как ты понимаешь, это статья уже совсем другая. И люди там крутятся… особенные – нам до них далеко. А потом, если попадешься на тряпках, можно еще отделением милиции отделаться, а золотишко и брюлики – это уже прямая дорога на Лубянку. Мне и моего навара на жизнь хватает.

– Жаль… хотел красивое колечко любимой девушке подарить.

Фред сочувственно смотрит на меня, потом спрашивает:

– Любовь, что ли?

– Она самая.

– Ну ты попал, Алекс… шмотку ей дорогую подари! Хочешь, духи тебе французские подгоним?

– Нет, мне именно кольцо нужно. И что-нибудь приличное, не с булыжниками, как здесь продаются.

– Ладно, пошли… – вздыхает Фред, – сведу тебя с девчонками из ювелирной секции.

Мужская солидарность – великое дело. А также связи и деньги. Через полчаса, весело насвистывая под нос «Вася, ну кто ж его не знает…», я уже иду по Ильинке в сторону Маросейки. Карман пиджака приятно оттягивает черная бархатная коробочка с изящным золотым колечком, украшенным совсем небольшим бриллиантом. Скромненько, но со вкусом. Только вот думаю: а нужно ли вообще говорить Вике, что это бриллиант? Может, спокойнее для нее вовсе не знать, что за камушек она будет носить на руке? Так ведь глазастая Юлька все равно ее просветит, зараза такая.

А меня впереди ждет хороший костюм, да еще из Франции. А это сейчас огромная редкость. На продажу оттуда везут что попроще, в основном синтетику из «Тати». А солидные вещи попадаются не так часто, если только кому-то по размеру не подошли. Или фарца предлагает хорошие вещи, но уже слегка поношенные, выменянные на икру и водку у интуристов, а этот вариант меня совсем не устраивает. И ведь еще нужно в размер попасть. Успокаивает лишь то, что мы с держателем «конспиративной» квартиры – Бобом примерно одной комплекции, поэтому, думаю, с размером он не ошибется. Смотрю на часы – надо бы поторопиться, неизвестно, сколько придется пробыть у Федина. Прибавляю шагу.

– Хеллоу, Алекс! – фамильярно здоровается со мной Боб и приглашает пройти в комнату, где в низком кресле, поджав под себя ноги, сидит ярко накрашенная девица. – Знакомься, это Кэт.

Я равнодушно киваю ей, на бегу бросаю на диван свой плащ и пакет с виски, подхожу к костюму, висящему на вешалке, на дверце шкафа.

– Это он?

Хорош!.. Именно то, что мне нужно. И цвет темно-серый, – оттенок маренго. Нетерпеливо оглядываюсь.

– Боб, где померить можно?

– Вон там, – машет он мне на дверь, ведущую в другую комнату.

– А здесь слабо?… – Крашеная «герла» затягивается сигаретой и, вульгарно вытянув губы, выпускает в мою сторону кольцо дыма. – Фигура у тебя вроде классная, порадуй девушку приятным зрелищем!

Девица раздражает. Прищуренные глаза с жирными стрелками, доходящими до виска, обесцвеченные перекисью волосы и неухоженные руки с обломанными ногтями – королева центровой подворотни! Но она меня при этом еще и откровенно клеит, не выпуская бычок изо рта. К счастью, окно открыто и весь дым от ее сигареты, не дойдя до середины комнаты, рассеивается. Я молча подхватываю костюм, висящий в прозрачном пакете на вешалке, и направляюсь во вторую комнату. На пороге бросаю девице через плечо:

– Детка, у тебя таких денег нет, чтобы за мой стриптиз заплатить.

Пока переодеваюсь и потом оглядываю себя со всех сторон в старинном большом зеркале, слышу через приоткрытую дверь, как она недовольно шипит на Боба:

– Это что за чувак? Откуда такой борзый взялся?

– Кэт, заткнись, а? – шипит в ответ Боб. – Это наш хороший клиент, и я из-за тебя терять его не собираюсь!

– Не, правда, кто он?

– Писатель известный.

– Да ладно?!

– Уймись. Его такие лярвы, как ты, не интересуют.

– Тебе-то откуда знать? Все они такие из себя чистенькие, пока до койки дело не дойдет.

Вот сучка… знает ведь прекрасно, что я ее слышу. Вот из-за таких ситуаций и не люблю я иметь дело с фарцовщиками. Но костюм, который она притащила, и правда хорош. И сидит на мне он отменно, даже брюки подшивать не нужно. Пиджак, на мой вкус, немного коротковат, но здесь уж никуда не денешься – мода сейчас такая. Нехотя снимаю костюм, убираю его в прозрачный целлофановый пакет. Зову Боба.

– Сколько она хочет?

Названная сумма, конечно, немаленькая, но костюм того стоит. А главное – эта дура, кажется, сама не до конца понимает, какую классную вещь она притащила. Куда ей, с ее куриными мозгами. Ей бы только жвачкой в переходе спекулировать. Боб тихо советует:

– Поторгуйся с ней. Кэт наверняка уступит, она на тебя запала.

– Да пошла она… На, – отдаю Бобу названную сумму. – Сам с ней торгуйся.

– Духи есть французские, «Мисс Диор», нужны?

– Ладно, давай их тоже заберу.

В результате, отдав практически все, что у меня с собой было, я покидаю «конспиративную» квартиру, даже не попрощавшись с наглой девицей. Шопинг был на редкость удачным, но я остался совсем без денег. И теперь мне придется ехать в Абабурово за наличностью, – откапывать айзеншпицевскую заначку. А времени на эту поездку вообще нет. Если только вечером туда мотануться и заночевать?

Логос последние десять минут тихонько звенит в голове натянутой струной. Словно настойчиво подгоняя меня в спину – хватит, мол, ерундой заниматься, дела же ждут! Согласен, ждут. Поэтому и сам тороплюсь поскорее уйти от Боба, чтобы не терять драгоценное время.

Внизу на выходе из подъезда молодая женщина с трудом пытается вывезти на улицу детскую коляску. Ребенок хнычет, мамаша его успокаивает.

Нынешние коляски жутко неудобные и неповоротливые, да еще и пружина у входной двери тугая. Вздохнув, притормаживаю, чтобы помочь.

– Давайте так, вы подержите мои вещи, а я вынесу вашу коляску?

Женщина с радостью соглашается принять мою помощь, и я вручаю ей свои пакеты и плащ. Прямо в дверях мы сталкиваемся с группой коротко стриженных мужчин в штатском. Я укоризненно смотрю на них:

– Товарищи, позвольте нам сначала вынести коляску, мы очень спешим!

Мужчины нехотя отступают, давая мне протиснутся и пропуская за мной женщину. Один даже помогает придержать тугую дверь. Пока я ставлю детскую коляску на асфальт, мужчины уже успевают исчезнуть в подъезде. Все, кроме одного. Рыжий парень с веснушками внимательно смотрит на фирменные пакеты, которые женщина мне передает. Потом глядит на меня:

– Эй, парень, подожди-ка!

И тут чуть в стороне я замечаю милицейский «уазик». Упс… В голове взвывает СЛОВО, время словно замедляется. Воздух превращается в кисель, рыжий все никак не поднимет руку, чтобы подозвать меня к себе.

Я успеваю подумать сразу о многом. Похоже, что я попал под облаву и по душу Боба приехала милиция. Прокручиваю внутри ситуацию. «Индульгенции» у меня с собой нет, и для начала мне придется долго доказывать, что я не верблюд и оказался в этой «нехорошей» квартире совершенно случайно. Иначе запросто могут включить меня в состав «преступной группы». С покупками своими мне точно придется расстаться – это вещдоки. Потому что если я на них предъявлю права, то налицо уже факт моего участия в спекулятивной сделке, а это влечет за собой штраф как минимум и телегу по месту учебы. В свете предстоящего вступления в партию мне это совершенно не нужно. Покупка вещей у спекулянтов – это та же аморалка, просто в более легкой форме.