Геннадий Марченко - Второй шанс 3

— А я всё хотел спросить, почему не перевезёшь сюда семью?

— Дочь уже взрослая, учится в университете, а жена её опекает, боится одну оставлять, без присмотра. В общем-то, моих наездов в Александрию [12] Пригород Вашингтона. раз в год хватает, чтобы не забыть, как они выглядят… Ладно, спасибо за кофе, Джеффри, приятно было поболтать. Нужно ещё заметку писать, я обещал отправить её к завтрашнему вечеру, а вечер в Вашингтоне, как ты помнишь, начинается, когда здесь наступает утро. Так что мне предстоит, возможно, бессонная ночь.

Полевой не обманул, его пожилая, но вполне миловидная супруга потчевала сегодня мужа и гостя варениками с картошкой. Перед нами поставили полные, с горкой миски вареников и блюдце с жирной сметаной. Тут же стояли мисочки с маринованными огурчиками, помидорами и грибками в сметане. Посреди стоял возвышался графинчик с прозрачной жидкостью, из которого Полевой наполнил рюмку.

— Традиция у меня такая — в качестве аперитива перед ужином рюмку водки опрокидывать, — пояснил он. — Тебе как, лимонаду?

— Да уж не маленький, одна рюмка, думаю, режиму сильно не повредит.

— Вона как… Ну ладно.

Он грузно поднялся и взял из буфета ещё одну рюмку. Наполнив, подвинул мне.

— За продолжение нашего успешного сотрудничества!

Мы чокнулись и синхронно влили в себя горючую жидкость. Борис Николаевич крякнул и нацепил на вилку дымящийся вареник. Макнув его в сметану, отправил в рот, зажмурившись от удовольствия. Жуя, подмигнул мне, закусившему маринованным огурчиком:

— Ты варениками закусывай, у моей Юлии Осиповны они получаются — пальчики оближешь!

Я, в общем-то, вареники не очень уважаю, то ли дело пельмени, особенно домашней лепки, но, глядя, как смачно жуёт Полевой, сглотнул слюну и последовал его примеру.

— Ну как? — спросил он, когда я расправился с первым вареником.

— Тают во рту.

Вареники и впрямь таяли, помимо картошки Юлия Осиповна добавила в начинку ещё чего-то непонятного, но вкусного. Чувствовался привкус топлёного масла. Сама хозяйка, обслужив нас, предпочла удалиться, чтобы не мешать мужчинам ужинать и общаться на свои темы.

— Честно скажу, опасался, а ну как не сдюжишь, растеряешься, — говорил Полевой, отправляя в рот очередной вареник. — Выходит, зря опасался. А как ты этого Стоуна приложил… Обещаю, Максим, что у себя в «Юности» я обязательно упомяну об этом, когда буду готовить материал по пресс-конференции.

— Буду польщён, Борис Николаевич, — сказал я, улыбнувшись, не зная, что ещё тут можно сказать, так как ничего не ответить показалось бы, пожалуй, неприличным.

— А тот товарищ, что из зала спрашивал про твои творческие планы — сотрудник «Вечерней Москвы», — добавил он. — Мог бы и представиться Палыч… Ещё в зале я увидел журналистов из «Вечерней Москвы», «Труда» и журнала «Работница», они почему-то обошлись без вопросов. Либо посчитали, что их вопросы за них уже и так задали.

Он поддел вилкой грибочек, затем похрустел огурчиком и следом целиком отправил в рот маринованную помидорку.

— Ты ешь, ешь, — кивнул он мне, — тебе в твоём возрасте нужно хорошо питаться. Когда мне было столько же, сколько сейчас тебе, я как раз заканчивал школу в Твери, а воспитывал меня дед, и не всегда поесть было досыта. С тех пор всегда всё сметаю со стола, про запас. А первая книга у меня вышла, когда мне исполнилось… 19 лет, — поднял вилку вверх Полевой. — В 1927 году, представляешь, полвека назад! Называлась «Вшивые люди», сам Горький её отметил.

Какой же он старый, подумалось мне, человек ещё помнит революцию, Горький его книги читал, и до сих пор на боевом, так сказать, посту. Да-а, были люди в наше время…

— Но тут ты меня, конечно, переплюнул. Пусть и в журнальном варианте, но опубликовался раньше, да и «Молодая гвардия», думаю, не в этом году, так в следующем издаст тебя отдельным романом.

— А о чём была ваша первая книга?

Полевой приосанился, даже зачем-то отодвинул тарелку с десятком ещё недоеденных вареников.

— О, Максим, это интересная история, и её ноги растут из моей газетной практики. Я ж с шестого класса в газету заметки приносил. А тут по заданию редактора «Тверской правды» внедрился в криминальный мир Твери под видом московского вора и сумел раскопать неопровержимые доказательства связей криминальных воротил Твери с коррумпированным руководством. После публикации серии моих очерков был дикий скандал, полетели головы, несколько отцов города надолго присело, а у меня вышла первая книжка.

— Да-а, протянул я, умели раньше репортёры работать. Что Гиляровский, что вот вы… Сейчас уже таких и нет.

— Это точно, — улыбнулся польщённый Полевой. — Хороший репортёр — штучный товар… Слушай, так ты что, серьёзно собрался на паровозе всю жизнь ездить?

Неожиданная перемена темы меня немного смутила, к тому же работа на железной дороге отнюдь не входила в мои планы. А я буквально только что распинался перед аудиторией, как мечтаю трудиться помощником машиниста.

— Да как вам сказать, Борис Николаевич…

— Ты уж говори, как есть, с трибуны-то мы все мастера елей в уши лить, — хмыкнул он.

— Ну тогда, если честно, проводить полжизни в дороге меня не слишком прельщает. Чувствую, что могу потратить это время с большей для себя и других пользой.

— Например, на книги.

— И на них тоже. Но кроме того, в числе моих приоритетов бокс и музыка. Бокс, конечно, не навсегда, если задержусь в этом виде спорта всерьёз, то всё равно перчатки на гвоздь придётся вешать уже лет в тридцать. А ещё музыка. На лавры «Битлз» я не претендую, хотя с нашими вокально-инструментальными ансамблями можно посоревноваться. Но всё же музыка, скорее, для души, а книги — серьёзный труд, благодаря которому я планирую обеспечивать будущее своё и своих близких.

— То есть собираешься стать серьёзным литератором? — скорее с утвердительной интонацией и как бы со скрытым удовлетворением сказал Полевой. — Как писатель писателя я тебя понимаю. Главное, чтобы потом никто тебе не ткнул в нос газетой, где ты распинаешься о своей любви к железной дороге.

После ужина мне постелили в отдельной комнате, когда-то принадлежавшей сыновьям. У Полевых были два сына и дочь, но все уже давно упорхнули из родительского гнезда. О своих детях Борис Николаевич особо за ужином не распространялся, упомянул лишь вскользь. Может быть, стыдился чего-то? Жаль, что я в своё время не догадался как следует порыться в биографии известного писателя [13] О старшем наследнике Андрее и в XXI веке практически ничего не было известно. Возможно, потому, что он много лет проработал в оборонной сфере. Дочь Елена Борисовна стала врачом, доктором наук, профессором, в СССР работала специалистом по хирургии рака молочной железы. А младший сын писателя Алексей Кампов-Полевой значится в списке самых влиятельных выходцев из СССР как профессор университета Северной Каролины, психиатр-нарколог. . Хотя, узнай я что-то непристойное, наверное, смотрел на Полевого уже немного по-другому. Уж лучше так, да и не производил Борис Николаевич впечатления человека, которому есть чего стыдиться.