Алекс Шу - Начало пути

Моя рука обосновывается на девичьей талии. Маленькие пальчики доверчиво лежат в моей ладони. Мы медленно покачиваемся под шлягер молодого Юрия Антонова.

— Как тебя зовут? — спрашивает шатенка, обдавая горячим дыханием.

— Алексей, — я немного наклоняюсь к аккуратному розовому ушку. Ощущаю слабый запах туалетной воды с нотками сирени и жасмина.

— Можно Леша, — добавляю через секунду

— А я Света, — жарко шепчет девушка и замолкает.

— Я уже понял, — улыбаюсь шатенке.

— А чего это твой парень такой взбудораженный? Тебе, что уже и потанцевать ни с кем нельзя?

— Да какой он мой? — возмущается Света, — Однокурсник, просто. Учимся с ним в одном техникуме. Витя парень неплохой, пару раз приглашал меня в кафе и кино, но я отказалась. Не мой типаж.

— Грызешь гранит науки? — подкалываю девушку.

— Да, а ты? — с вызовом смотрит на меня шатенка.

— Куда же я денусь, — грустно вздыхаю, — В каком техникуме учишься?

В глазах девушки мелькают лукавые искорки.

— В кулинарном, — чуть помедлив, отвечает она.

— О, так ты мудрая женщина, — мои губы расплываются в широкой улыбке, — знаешь, что путь к сердцу любого мужчины лежит через желудок.

— Я просто готовить очень люблю, — простодушно признается моя партнерша.

— А я обожаю вкусно кушать. Угостишь своими кулинарными шедеврами?

— Ишь какой, угощать его еще. Губу закатай обратно гурман, — фыркает девчонка, — мне значит покупать продукты, стоять у плиты часами, чтобы ты брюхо себе набил?

— Я же не такой бессовестный, — протестую я, — все продукты куплю самостоятельно. И не только. Готовить помогу. А твой скорбный труд будет оценен хорошим подарком.

Песня заканчивается, и я отвожу девушку обратно к скамье. Чернявого и его друга уже нет.

— Богатенький Буратино? — недоверчиво интересуется Света, — Ты вообще-то маловат для меня.

— Что значит маловат? — театрально выпячиваю грудь, — я выше тебя на полголовы.

— Не в этом смысле, — отмахивается девушка, — сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Вот видишь, а мне восемнадцать, — назидательно говорит Света.

— Совсем старушка, — скорбно качаю головой, — ну ничего, ты прекрасно сохранилась.

— Дурак, — шатенка шутливо бьет меня ладошкой по предплечью.

Через минуту она все-таки сдается, и говорит мне адрес своего общежития и номер комнаты, в которой проживает. Вежливо раскланиваюсь со Светой, и обещаю забежать к ней на днях с продуктами.

Возвращаюсь к ребятам. Они уже сидят на противоположной скамье.

— Ну что закадрил девку? — усмехается Мальцев.

— А то, — с вызовом говорю я, — крепость казалась неприступной, но после короткого штурма пала сраженная моим неотразимым обаянием.

Парни ржут. Потапенко показывает мне большой палец.

Подсаживаюсь к ним. Ребята болтают о своем, а я рассматриваю людей на танцплощадке. Мой взгляд цепляется за знакомые лица. Надвинутые на глаза кепочки, руки в карманах, походка в развалочку. Ба, какие люди и без охраны. Но главное, среди знакомых лиц шпаны я вижу стукача старшего лейтенанта Омельченко. Замечательно. Вот с ним мне и нужно побеседовать.

Звуки следующей песни заставляют меня замереть на скамейке.

Пронзительный голос Валерия Дейнеко пробирает до глубины души. Он завораживает, будоражит сердце и наполняет светлой печалью. Для меня знающего, какую роль сыграла Беловежская пуща в распаде СССР, эта песня звучит трагическим реквиемом по великой стране.

Вспоминаю убитую в Белом Доме девушку, её широко раскрытые застывшие глаза и русые локоны, слипшиеся от крови. Глаза против воли наполняются слезами. В горле застывает громадный ком, мешающий дышать. Сердце учащенно стучит, стараясь вырваться из груди, сдавливаемой каменным обручем. Крепко стискиваю зубы. Секундная слабость проходит.

— Лех, ты чего? — ощущаю толчок локтем в бок. На меня обеспокоенно смотрит Мальцев, заметивший мое состояние.

— Все нормально, — мой голос похож на воронье карканье.

— Точно? — Серега недоверчиво хмыкает.

— Да.

— Ну смотри, если что, всегда поможем, — басит здоровяк — ты в нашей команде.

Ребята согласно кивают.

— Спасибо парни, — от такой искренней поддержки мне становится легче. Громадная тяжесть, бетонным блоком придавившая трепыхающееся сердце, исчезает.

Танцы продолжаются. Песни идут одна за другой. Молодежь пляшет и танцует, обнявшись под Лещенко, Кобзона и Анну Герман. Наблюдаю за сявками. Они дрыгаются, пристают к девчонкам, задирают парней. Типичные персонажи для передачи «В мире животных».

Замечаю, что стукачок, отделившись от кучки шпаны, передвигается к выходу, обходя танцующих.

— Ребят я сейчас приду, — предупреждаю Потапенко и Миркина. Волобуев и Мальцев уже танцуют в круге, и оживленно болтают со смеющимися девчонками.

Выбираюсь из толпы на входе. Осматриваюсь. Стайки молодежи дымят сигаретами, пьют пиво и весело общаются. Стукача нигде не видно. Черт! Похоже, я упустил урода. Обхожу компании, внимательно рассматриваю лица и прилегающую территорию. В отдалении, среди деревьев парка, замечаю знакомую фигуру.

Стараясь не шуметь, подхожу к гопнику. Он мочится, став у дерева. Дожидаюсь, пока урод закончит. Когда сявка начинает застегивать ширинку, отпускаю ему смачный пинок по заднице. Отморозок падает прямо на помеченное им же дерево.

— Мля сука, на лоскуты порву, — гопник вскакивает и разворачивается ко мне. Злобное выражение на его лице сменяется оторопью.

— Привет Комок, — я недобро ухмыляюсь, — кого ты обещал порвать, стукачок ментовский?

Сявка вздрагивает, в его глазах появляется страх.

— Какой стукачок? Ты о чем? — неуверенно бормочет он.

— Да все о том же, — смотрю бешеным взглядом прямо в зрачки Комка, — ты зачем сука такая, брякнул Омельченко, что я Быка и Трофима поломал?

— Я ничего не говорил, — отморозок отводит глаза.

— Ты будешь мне тут ваньку валять? — усиливаю напор, — может тебя гниду твоим же дружкам и заложить? На прошлой неделе ты встречался со старшим лейтенантом Омельченко на Сталинградской, недалеко от гастронома. Там ты вдул в уши оперу то, что тебе по секрету сказал Трофим.