Максим Арх - Лето 1977 [СИ]

— Ну-с, проходите， молодой человек， на кухню. Присаживайтесь. Сейчас Эмма Георгиевна нальёт нам чай и будем завтракать. Вы любите бутерброды с балыком? Вот, не стесняйтесь. Эмма Георгиевна, молодой человек， стесняется, сделайте ему бутерброд… Вот， кушайте, кушайте. Ну-с, рассказывайте. Как живёт наша молодежь? Какие заботы её одолевают? Чем мы, старшее поколение, можем помочь нашей подрастающий смене? — перешёл профессор от балыка к беседе.

Кстати говоря, профессором он был «всамомделишним», поэтому и прозвище было вполне объективно. Жуя бутерброды с балыком и красной икрой, я рассказал о мечтах и чаяниях нашего поколения. Я заверил профессора， что: «Мы, наше поколение, твердо стоим на коммунистической платформе, подготовленной товарищем Лениным, партией и лично дорогим и любимым Леонидом Ильичом Брежневым. Мы, наше поколение, неустанно будем бороться за нашу социалистическую родину, и никогда не отдадим знамя свободы в руки капиталистических агрессоров, которые не перестают предпринимать свои грязные попытки по уничтожению нашей прекрасной, советской Родины». О том, что не пройдёт и десяти лет и их попытки начнут приносить им заметные плоды, я профессору конечно не сказал. Ровно как не сказал и о том, что в 1991 году наша страна — СССР, прекратит своё существование. Ни к чему это， лишнее…

Не мог я и не упомянуть о роли коммунистической партии и правительства в обучении молодого поколения: октябрят, пионеров, комсомольцев, которые «крепко стоят на основных величайших ценностях, которые провозгласил Владимир Ильич Ленин и лично товарищ Брежнев». Закончив этот доклад, я перевёл взгляд от ошарашенных лиц с открытыми ртами на стол и принялся делать себе бутерброд с сервелатом и сыром — некий вариант «чиз-сервелат-бургера».

Откусив добрый кусок бутерброда, я мило улыбнулся, этим милым людям， как бы спрашивая: «Ну как, понравилось?»

Милые люди, закрыв всё же рты, молча отвечали: «Охренеть и не встать!» «Невероятно!» «Дас иш фантастиш!».

— Саша, может ещё чайку? — решила прервать мёртвую тишину библиотекарь.

— Не откажусь, — согласился вежливый я.

— Александр, — немного прокашлявшись решил брать быка за рога Иван Петрович, пока я был занят едой и ещё чего-нибудь не отчебучил. — Эмма Георгиевна, говорила, что вы увлекаетесь наукой. Это так?

Я молча кивнул в знак согласия， так как рот всё равно был забит бутербродом.

— И как же так получилось, что в столь юном возрасте вас тянет не к игрушкам или веселью, а к менее интересному занятию.

— Дело в том, что к познанию мира я начал тянуться с самого раннего детства, — почти прожевав， начал я. Речь была заготовлена с утра, ввиду того, что я понимал, о чем со мной хотят поговорить, старался особо не отходить от тезисов, придуманных дома.

— С самого раннего возраста? Сколько же вам было?

— Годика три-четыре…

— Невероятно! — удивился тот и посмотрел на жену， как бы ища подтверждения моих слов. Та лишь пожала плечами и улыбнулась.

— Да-да, — проговорил я и приступил…

— Именно в детстве мне стало всё интересно. Интересно, почему игрушки падают? Отсюда я узнал, что существует закон притяжения. Кто его открыл? Где жил? А это далеко? На другом конце Земли? А Земля большая? Ещё и круглая? Земля состоит из ядра и земной коры? А откуда это знаете? Кто открыл? Учёные? Ещё и древние философы? А кто это Диоген? Что за учёные? А как стать учёным? А какие учёные бывают? Ломоносов открыл МГУ? Не может быть?! А Земля находится в Солнечной системе? Не может быть?! Ах, ещё и не одна? А система большая? Сколько планет в системе? Ох, как много! Кто открыл? И все звёзды на небе — это именно звезды? Как наше Солнце? Ничего себе! — не запинаясь， чесал я ахинею. — Вот вам и краткий учебный конспект, каким образом заинтересовать наукой ребёнка. А ведь тут схематично показан интерес к таким наукам как философия, география, биология, математика, физика, химия, астрономия. Да и еще к некоторым, например, к литературе и музыке… Почему? Потому что, через ученых мы можем прийти к Ломоносову， который любил не только физику, химию, математику, но и любил писать стихи, в том числе вирши.

Супруги сидели, не шевелясь и не моргая внимая каждому слову лектора.

— К примеру его стихотворение… как же там… э-э-э…, — играл я, — ах вот, вспомнил:

— Так， кажется， у него…

То, что ответ школьника будет настолько замороченным, Иван Павлович себе не представлял и поэтому, закрыв в очередной раз рот, проникся к юноше, тянущемуся к знаниям всей душой.

— Саша, вот поставь пожалуйста рядом со своим списком цифры. От одного до трёх по приоритету. Я завтра постараюсь тебе несколько книг достать. Ну, а пока их прочтёшь, попробую достать и остальную литературу, — сказал «проф» и протянул мне листок.

Я наугад поставил цифры. Какая мне разница, какие книги он сможет достать. Главное было, чтоб меня запомнили.

— А чем ты ещё увлекаешься? — решила поучаствовать дискуссии библиотекарь.

— Музыка и спорт.

— Просто эталон советской молодёжи, — сказал профессор и осёкся, вероятно вспомнив, что я могу продолжить демагогию и вновь начать «задвигать телеги» и про советскую молодежь, и про страну Советов, и про роль партии и правительства, и про роль лично горячо любимого… а вспомнив, протёр носовым платком вспотевший лоб и быстро сменил тему.

— Да, спорт — это хорошо. И музыка — это замечательно. Молодец. Какое же замечательное поколение мы воспитали, — сказал вслух «проф», и в этот момент перед его глазами встала картина студентов-шалопаев из института, где он одно время преподавал и его передёрнуло.

— Иван Павлович, а вы чем занимаетесь, — вывел из задумчивости профессора мой голос и тот встрепенулся.

— Я? Работаю， конечно. Работаю в одном НИИ, — солидно сказал он.

— А в какой области трудитесь? Если， конечно, это не секрет.

— Ничего секретного нет. Работа， связанная с химией. Изучаем высокомолекулярные соединения. Ищем， в общем.

— И что ищете? Находите?

— Бывает! — не без гордости сказал он. — Вот к примеру, сейчас появилась неплохая перспектива попробовать выделить именно такое высокомолекулярное соединение с помощью лазера… — химик замолчал. — Тебе, наверное, всё это вряд ли интересно? — спросил он, вероятно забыв, что по легенде, мне интересно всё. Что ж, напомним.