Кир Булычев - Река Хронос [Компиляция]

— Вы зимой здесь будете жить? — спросил Андрей.

— Я кончаю гимназию, — сказала Лидочка. — А вы куда?

— В университет. В Москву.

— Я жду не дождусь будущего года, — сказала Лидочка. — Мне так надоело здесь жить, как в банке, где все пауки уже знакомые.

— Я думал, что вам здесь нравится.

— Летом бывает интересно, а осенью и зимой ужасно.

— А вы что будете делать после гимназии?

— Я хочу стать художником.

— Вы рисуете?

— Я пишу акварели.

— У меня нет ни одного знакомого художника.

— Если хотите, мы можем зайти к нам. Только вам не понравится. Это только пейзажи и цветы. Я беру уроки у одной дамы.

— Мне обязательно понравится, — убежденно сказал Андрей.

Лидочка посмотрела на него внимательно. Они плыли совсем рядом — можно было протянуть руку и дотронуться.

— Коля фон Беккер ваш друг?

— Он на год раньше кончил нашу гимназию. И сосед. Мы с ним в одном переулке живем.

— В переулке?

— Да, в Глухом переулке.

— Какое смешное название. Почему он Глухой?

— Он маленький и никуда не ведет. И в нем живут небогатые люди.

— Не сердитесь, — сказала Лидочка. — Но я не люблю этих разговоров — кто богатый, кто бедный. Я, наверное, стану социалисткой. Я — сторонница равноправия людей.

Берег был уже совсем близко. Коля и Маргарита стояли по пояс в воде и разговаривали, поглядывая на море. Завидев головы пловцов, Маргарита замахала руками.

— Вы не утонули! — кричала она. — А мы уж хотели искать лодку, чтобы вас спасать.

— Маргарита — без ума от Коли, — сказала Лидочка.

Под ногами было дно. Андрей встал. Коля был мрачен.

— Нельзя заставлять других волноваться, — сказал он.

Они пошли под тент, который загодя занял Беккер.

Под тентом была расстелена циновка, на деревянном лежаке стояла корзина, которую девушки принесли из дому. В ней была снедь и бутыль красного вина, купленная Колей. Девушки сначала отказались пить вино, но за неимением воды согласились пригубить. Стаканов было только два, и пили по очереди. Андрей сделал так, чтобы пить после Лидочки. Он повернул стакан в руке, стараясь отыскать то место, которого касались губы Лидочки. Маргарита заметила это движение и громко сказала:

— Андрей, если вы хотите узнать Лидочкины мысли, не старайтесь.

— Почему?

— Они пока заняты не вами. — И громко засмеялась.

На берегу Коля чувствовал себя куда уверенней, чем в море. Он в основном говорил, и притом остроумно. Андрей бы так не смог.

Вино согрелось, сразу хмельно растворилось в крови, и жара стала сильнее.

Коля рассказал о Петербурге, как они ездили на Черную речку, где убили Пушкина, а потом о другой дуэли, которая случилась у них на курсе. Андрею не о чем было рассказывать — он был младшим. Но помогла Маргарита, которая вдруг вспомнила:

— Андрей, вы обещали рассказать нам, какой дух вчера приходил к вам.

— Сначала был голос, — сказал Андрей. Он не верил в духов и тем более не верил во вчерашний сеанс. Честно говоря, если бы он рассказывал об этом одному Коле, то признался бы, что и сам отчим не настаивает на истинности событий, признавая розыгрыш. Но Маргарита и Лидочка жаждали таинственного, и потому Андрей принялся описывать ночные события так, как если бы он глубоко в них верил.

Коля смотрел по сторонам, показывая всем видом, насколько скучен ему этот бред, Маргарита делала большие глаза и расстраивалась, что ее там не было, потому что она знает немецкий и поняла бы, о чем говорили императрица и дух князя Георгия.

Андрею с Колей досталась почти вся бутыль. В голове шумело, Андрей хотел показать, как он ходит на руках, но упал. Маргарита смотрела на Беккера. Потом получилось неловко, потому что Коля принялся врать о своих предках, утверждая, что его дедушка барон, а у его кузенов в Шварцбурге есть замок.

— Как-то к нам в дом, в Симферополе, приехала старуха. — Коля положил пальцы на кисть Лидочке, и та не убрала их. — И спрашивает моего отца. Я попросил ее подождать в вестибюле и поднялся в библиотеку к отцу.

Андрей еле удержался от смеха. Интересно, куда он поднялся — на крышу, которую они вместе месяц назад латали? Хорош вестибюль. Два шага на два, а в углу отцовские костыли. Но, конечно же, поправить Колю он не мог. Но Лидочка вдруг убрала свою руку и спросила невинно:

— Это где, в Глухом переулке?

— Нет, — быстро нашелся Коля. — Это в другом нашем доме. На Екатерининской.

И так посмотрел на Андрея, словно был его злейшим врагом.

— Продолжайте, — сказала Лидочка милостиво, она не поверила Коле.

Но Коля потерял интерес к рассказу.

— Ничего особенного, — сказал он. — Это было письмо от дедушки.

Полдень прошел, небо стало бесцветным от жары, волны исчезли, и море лениво, из последних сил, лизало гальку.

Коля поднялся и пошел к морю. Остановился, обернулся и сказал:

— Лида, можно вас на минуту? Мне надо вам сказать кое-что.

Лида поднялась, как поднимается пантера, — легко, как будто это движение не требует ровным счетом никаких усилий. Она пошла к Коле, и Андрей из-под тента, снизу, смотрел ей вслед — солнце било в глаза. Коля с Лидочкой были силуэтами. Лишь волосы, пронзенные светом, горели нимбами.

Они встали рядом, потом медленно, беседуя, пошли к воде, и Андрей любовался совершенными в девичьей угловатости линиями ее тела, но в то же время не мог не видеть Колю, тоже стройного и отлично сложенного. Коля всегда следил за своим телом — он был чрезвычайно чистоплотен и более других проводил времени в гимнастическом зале, за что его буквально обожал учитель гимнастики. Дома у Коли были гантели разного веса и даже прыгалки. Как-то на спор он подтянулся шестьдесят раз на турнике. У Андрея больше десяти раз никогда не выходило.

Маргарита тоже смотрела им вслед.

— Мистер Андрей, — сказала она, — бедным духом остаются надежды.

— У меня нет надежд, — сказал Андрей.

— А вот это глупо! Я никогда не теряю надежды. И чаще всего добиваюсь своего.

Андрей пожал плечами. Еще не хватало, чтобы его учили жить.

О чем они говорят? Впрочем, ему нет до того дела. Жаль, что он проговорился случайно — впрочем, случайно ли? — о Глухом переулке. Это же ничего не изменит.

— Удивительно гармоничная пара, — сказала Маргарита. — Но ничего из этого не выйдет. Николя — мой.

— Я окунусь еще разок, — сказал Андрей. — Мне пора уезжать.

Он встал и быстро пошел к морю, чтобы они не подумали, что он хочет участвовать в их разговоре.

В голове шумело, ноги были вялыми, и Андрей сказал себе, что далеко он заплывать не будет — так и утонуть недолго.

Скользя по гальке, он пробежал мимо Коли и Лидочки и ворвался в воду, с наслаждением ощущая, как ее прохлада сопротивляется разгоряченному телу.

Он зашел по бедра, когда, к удивлению, услышал сзади голос Лидочки: