Кир Булычев - Река Хронос [Компиляция]

— Андрей, подождите, я с вами!

Он продолжал идти вперед, не оборачиваясь, но все медленнее, может быть, потому, что стало глубоко, по пояс, по грудь… Андрей нырнул и, когда поднялся на поверхность, увидел совсем рядом лицо Лидочки.

— Ужасно жарко, правда? — крикнула она.

— Ужасно, — сказал Андрей, которого охватило беспочвенно пустое и быстротечное ощущение полного счастья.

На этот раз они плавали недолго. Лодки с рыбаком уже не было. Лидочка сама предложила:

— Давайте вернемся, у меня от этого вина голова плохая.

— Вы в него влюблены? — неожиданно для себя спросил Андрей.

— Не задавайте глупых вопросов, — сказала Лидочка.

Коля сидел под тентом, слушал, что говорит ему Маргарита, смотрел на море. Андрей сказал, что ему пора уходить. Маргарита сказала, что, может быть, ему следует подождать; «вместе пообедаем, а потом по холодку поедете».

Коля сказал, что проводит Андрея. Он его, конечно, не задерживал.

Лидочка на прощание протянула ему руку, и Андрей заглянул ей в глаза. Глаза были спокойные, ласковые, но не более. Андрей осторожно пожал ее тонкие пальцы.

Они поднялись на парапет. Коля сказал:

— Я не ожидал от тебя.

— Прости, — сказал Андрей. — Это произошло случайно. Лидочка спросила меня, где я живу, а я ответил, что мы с тобой живем в Глухом переулке.

— Ладно, я не сержусь, — сказал Коля. — Я так и подумал, что не нарочно.

— Я ведь не спорил, когда ты сказал о втором доме, на Екатерининской, господин фон Беккер.

— Еще этого не хватало, — серьезно ответил Коля. — Тогда бы я тебя просто убил.

— Учту на будущее, — сказал Андрей. Коля засмеялся и шлепнул Андрея ладонью по плечу.

У него были очень белые зубы и добрая улыбка.

— Ладно, — сказал Андрей. — Прощай. Теперь долго не увидимся.

— Жаль, что ты поступаешь не в Петербурге, — сказал Коля. — Мы бы могли снимать с тобой комнату на двоих. С другом всегда лучше. И дешевле.

— Увидимся на рождественских каникулах, — сказал Андрей.

— Погоди, — сказал Коля. — У меня к тебе небольшая просьба. Ты не мог бы мне ссудить три рубля? Я тебе вышлю.

— Честное слово, — сказал Андрей. — Честное слово, у меня нет ни копейки. Мне дядя перед отъездом должен дать. Только мелочь…

— Тогда давай мелочь, — согласился Коля.

Андрей полез в карман своих старых брюк, там был рубль и еще шестьдесят копеек, привезенные из Симферополя.

— На безрыбье и рак рыба, — сказал Коля. — Придется искать где-нибудь Ахмета. Ты не знаешь, где он ночует?

— Вернее всего, на вилле у Великих князей. В Ай-Тодоре.

— Да, плохо мое дело.

— А у девушек занять не сможешь?

— Это недопустимо, сам понимаешь.

— Маргарита с радостью одолжит тебе, — сказал Андрей.

— Она влюблена в меня, как кошка, — сказал Коля. — Даже удивительно.

Андрей поднимался в гору, стараясь держаться узких полосок тени. Он вспотел, потому что воздух был неподвижен, и теперь жалел о том, что пил красное вино. Даже сумка с книжкой и полотенцем казалась тяжелой. В голове царила тупость, он старался думать о чем-нибудь возвышенном, но перед глазами были коленки Лидочки и обтянутая купальным костюмом грудь.

Раза три передохнув, Андрей все же забрался на гору, к дому отчима. Здесь было чуть прохладнее. Филька вышел к воротам, язык его свисал чуть ли не до земли. Филька вежливо помахал хвостом, выказывая таким образом радость, и тут же побрел в тень. Даже кур на дворе не было — попрятались. Листья винограда лениво повисли над дорожкой, только розы гордо тянули к солнцу свои разноцветные головы. Дом был тих и будто покинут.

Андрей вошел в коридор. Там было прохладно и после солнца полутемно. Андрей толкнул дверь к себе в комнату и метнул с порога сумку на кровать. Затем он включил душ и с наслаждением долго стоял под ним, пока не замерз — вода к дому поступала с гор, всегда холодная. Растеревшись полотенцем, Андрей почувствовал, что проголодался.

Он вышел в коридор и позвал Глашу.

— Я здесь, Андрюша, — откликнулась та откуда-то издалека.

Андрей заглянул на кухню. Посреди кухни был открыт люк в подпол, оттуда как раз поднималась Глаша. Она держала в руках большой глиняный горшок, затянутый марлей.

— Держи, — сказала она, протягивая горшок Андрею. — Я обещала тебе холодной окрошки.

— Глаша, ты прелесть, — сказал Андрей. — Ты самая прекрасная и заботливая женщина на свете.

Он поставил горшок на стол, Глаша тем временем вылезла из подпола и захлопнула крышку.

На столе стояла запотевшая бутылка вина, хлеб был уже нарезан.

— Я так и рассчитала, — сказала Глаша, — что наш юный джентльмен явится к трем часам. А как калитка хлопнула — я сразу в подпол.

Она засмеялась.

— Вино будешь пить?

— Я на пляже вино пил.

— Зря, — сказала Глаша. — Там жарко, и вино небось было согретое.

— Почти горячее.

Глаша налила ему окрошки в глубокую тарелку, положила ложку густой сметаны.

— Вино надо пить за обедом, охлажденное, не спеша. Это очень полезно для здоровья. А теплую бурду на пляже пьют только пьяницы и бродяги.

— Ну тогда налей бродяге, — сказал Андрей. — Только вместе с тобой. Я не умею пить вино один.

— Значит, ты не гурман, — сказала Глаша. — Сергей Серафимович пьет вино только самое лучшее и для вкуса. Он считает, что собутыльники только мешают.

Вино выпустило пузырьки, и они побежали вверх, некоторые, ленивые, приклеивались к стенкам бокала. Бокал сразу запотел.

— А где отчим?

— Рано ему еще возвращаться.

— Думаешь, не дождусь его?

— Наверное, не дождешься. Автобус отходит ровно в половине шестого. А тебе туда минут пятнадцать идти.

— Ты что же себе не наливаешь?

— Я не одета совсем, — сказала Глаша. — Неловко вино пить в таком затрапезном виде.

— Никакой не затрапезный, — сказал Андрей. — Ты очень красиво выглядишь.

— Хоть передник сниму, — сказала Глаша.

Она поднялась, взяла из буфета еще один бокал, потом сняла передник, бросила его на табурет у плиты.

Они чокнулись. Бокалы зазвенели празднично и тонко.

Вино было холодное, как родниковая вода.

— Вкусно, — сказала Глаша. — Правда вкусно?

— Вкусно, — признал Андрей.

— Я вообще-то сладкое вино люблю, мадеру, но когда жарко — и такое хорошо.

Она вновь наполнила бокалы.

— Тебе скучно здесь, наверное, — сказал Андрей.

— Мне некогда скучать. Весь дом на мне, — сказала Глаша.

— Я никогда не знал, что ты на пианино играешь. Или это тоже фокус был?

— Играю, — сказала Глаша.

Сказала коротко, так что дальше спрашивать было неудобно.

— Ты ешь окрошку, — сказала она, — я сейчас рыбу разогрею.

Андрей ел окрошку, Глаша отошла к плите, разожгла ее и поставила сковородку. Рыба сразу начала скворчать, потянуло запахом подсолнечного масла.