Владимир Абрамов - Остроухий крестьянин

Во время очередной потасовки мужчина оказался повален спиной на землю, а козёл всё продолжал наскакивать на него.

— Блять! — не на шутку испуганный Степан ногами отбросил козла. — Борис, кончай! Борис! — снова он отбросил животное обеими ногами. — Иди на хуй! Сука, Борис, на мясо пущу!

А Борису было всё ни почём. Казалось, будто в козла вселились бесы. Он медленно пятился назад, беря большой разгон.

— Да это пиздец какой-то, — поднялся на ноги Степан. Его штаны и куртка местами были порваны и все в снегу.

И вновь проверенной тактикой ногой в лоб встретил животное усталый Степан. У него сбилось дыхание, пот заливал глаза.

— Да ебанный… Глаза повыдираю, животное!

И вновь козёл налетел на него, сбивая в большой сугроб.

— Охуеть! — от боли у мужчины из глаз брызнули слёзы. — Да что с тобой не так? Боря… Борис… Боречка! Успокойся.

А Боря продолжал брать очередной разбег.

— Да это пиздец какой-то! Боря, кончай! Боря! Боря, бля-а-а…

Степан побежал так, что пятками вздымал снег. Он никогда столь быстро не бегал. Мечась из стороны в сторону, он уходил от ударов рогами, но не всегда удачно. Минуты три хозяин убегал от своего взбешенного козла, пока не заманил зверюгу в ловушку. Забежав в сарай, он дождался, пока туда забежит козёл, после чего пулей выметнулся оттуда и закрыл дверь.

Бах!

Громкий грохот сотряс дверь сарая. Трясущимися руками Степан сооружал баррикаду, подпирая хлипкую дверь.

Бах! Бах! Бах!

— Ружье! — встрепенулся Степан. — Нужно взять ружьё. Я убью эту сволочь!

Хромая, он поплелся в хату. Сзади на штанах болтался оторванный лоскут, открывая вид на семейные труселя.

Вскоре мокрый и взбешенный Степан, даже не удосужившись переодеться, вышел во двор с ружьём наперевес. Он шел к сараю, откуда доносились гулкие удары.

БАХ! Хрясь! Треньк!

Козел во время очередной попытки пробил гнилые доски. Из дыры зловеще показалась рогатая голова с налитыми кровью глазами.

От этого вида, так сильно напоминающего сцену из фильма ужасов, когда маньяк топором разбивает дверь и просовывает туда голову, Степана пробрала крупная дрожь. От страха он вскинул ружье и выстрелил раз, еще один… Он продолжал давить на спусковой крючок, но в ответ раздавались лишь глухие щелчки. Двустволка же — там всего два патрона.

— Всё, что ли? — замер Степан, с недоверием рассматривая то, что осталось от козла после попадания крупной дробью с короткого расстояния. — Фух, всё! Ох, Борис…

— Ко-о…

— Что?

Степан нервно обернулся назад. К нему медленно приближался нахохлившийся петух. Этот взгляд хозяину был знаком: именно так петух смотрел на кур перед тем, как начать их топтать.

— Так, Петя, спокойно, тихо…

Степан переломил ружьё. Эжектор выбросил использованные гильзы, а мужчина суетно принялся копаться в кармане, пытаясь нащупать патроны. Один он зарядил, второй.

Тут петух резко замахал крыльями и взлетел. Он перемахнул через голову хозяина и…

— А-а-а! Нет, бля! Отвали от моей жопы!

Степан отбивался от петуха изо всех сил, но у того был опыт. Каждый день приходится топтать несколько десятков строптивых кур. Птица вцепилась клювом в куртку и шпорами в мягкое место и пыталась пристроиться для… К-хм… Для оплодотворения.

— Петя, сука! Пидарас пернатый! Отстань от моей жопы! В суп пущу… Блять, нет, Петя! Нет, бля-а-а…

Кое-как Степану удалось сбить петуха со спины прикладом ружья. Гневно раздувая ноздри, он направил на птицу ружьё.

— С-с-ука-а ты, Петя!

Петух поднялся на лапы и так недобро наклонил голову, что Стёпа понял — будет топтать!

— Бах!

Крупная дробь не оставила от петуха ничего съедобного. Лишь перья и кровавые ошметки разметало по снегу.

С облегчением выдохнув, Степан враскоряку поплелся к амбару. Внутрь он заходил с опаской, выставив перед собой дуло ружья.

— Что за день такой? Бешенство, что ли, у этих тварей?

— Хру!

Степан с опаской покосился на борова.

— И ты, Хрюндель? Хрюндель… Хрюндель, нет! А-А-А!!! Моя задница!

В очередной раз за утро во дворе Степана раздался выстрел. Он выходил из амбара, держась за окровавленную заднюю точку, на который можно было различить отчётливый укус на месте драных или, скорее, откушенных труселей.

На пороге, уперев руки в бока, стояла его супруга.

— Стёпа, ты свихнулся? — обвела взглядом она двор. — Ты что творишь? Зачем зверей стреляешь? Соседи милицию сейчас вызовут!

— Маш, да они взбесились!

— Угу… — со скепсисом протянула она. — Конечно… Поэтому ты расстрелял сарай и размазал фаршем по всему двору петуха.

— Мне ещё свинью подстрелить пришлось, — виновато опустил голову мужчина. — Но она меня укусила. Вот! — продемонстрировал он филейную часть.

— Ох, ё моё! Иди в дом, я обработаю рану.

Пока Степан мужественно переносил лечение и восстанавливал нервы самогоном, к его дому подъехал милицейский бобик.

— Вызвали всё же, — констатировала жена.

— Что? Кто? — завертел головой Степан.

— Соседи. Милицию…

— Вот же гадство!

Хромая и идя враскоряку, словно ковбой после недельной скачки, Степан выбрался на веранду. К нему навстречу шёл недовольный участковый.

— Михалыч, я всё объясню!

— Да уж будь добр, объясни, что за херню ты творишь?

— Михалыч, ты чего такой злой? У меня беда, звери взбесились. Собака с утра обоссала, потом козёл набросился, петух чуть анальной девственности не лишил, и боров за жопу укусил!

— Ты, Стёпа, мне что сказал?

— Что?

— Что в лесу браконьеры завелись.

— Ну да, было дело. А что?

— Что? — зло переспросил Михалыч. — Что, спрашиваешь?! А то, что там никакие не браконьеры, а мой лучший друг на рыбалку приехал. Это он к тебе заезжал, а ты…

— Э-э-э… — завис Степан. — Как твой друг? Москвич?

— Какая разница, откуда он? В общем, Стёпа, я штраф тебе выписываю за стрельбу в неположенном месте и лицензии лишаю. Ружьё сам отдашь или в отделение поедем?

— Михалыч, не горячись. Ну ошибся, бывает.

— В жопу себе засунь своё «бывает»! Штраф, лицензию и ружьё. Я всё сказал.

Чем заняться эльфу в тайге холодными зимними вечерами? Конечно же, гнать самогон! И не затем, зачем его гонят люди в деревнях, а для целебных настоек.

Самая большая проблема в изготовлении самогона в диких условиях зимней тайги — найти источник сырья. Ведь получить метанол не хочется. Уж в чем-чем, а в изготовлении огненной воды предшественник понимал больше эльфа, который за тысячу лет никогда не нуждался в самостоятельном изготовлении подобного сырья, ведь спирт для целебных настоев всегда можно было купить у крестьян. Его память позволила соорудить из подручных средств перегонный аппарат. Запасная трубка от тормозной системы автомобиля пошла на змеевик, стальное ведро с крышкой превратилось в самогонный аппарат, в качестве нагревательного элемента использовалась самодельная печь в хижине.