Геннадий Марченко - Второй шанс 2

Идти было недалеко — автобус до Новогорска будет подан на Комсомольскую площадь в три часа дня, как раз к этому времени, я так понял, должны подъехать все приглашённые на сборы боксёры. Сейчас мои «Ракета» показывали 8.30, то есть нужно было где-то провести эти шесть часов.

Выйдя на площадь, я осмотрелся. У меня до сих пор не было чёткого плана действий на ближайшее время, я как-то и не задумывался, когда уезжал и пока ехал, чем заняться в Москве до отъезда в Новогорск. И сейчас в голове было совершенно пусто. Разве что избавиться бы от большой сумки со спортивной экипировкой. Не то что тяжёлая, просто неудобно её таскать, я рассчитывал, что перед отъездом из Венгрии (если я туда попаду, конечно), набью её сувенирами.

Храбсков сказал, что перед самым отъездом нам выдадут валюту, наверное, в виде форинтов, но совсем немного, на карманные расходы. Хотя что из этой Венгрии особо-то привезёшь? Бутылку токайского вина, кубик Рубика, салями, одежду? Кубик Рубика, если он уже продается (изобрёл его Эрне Рубик вроде бы в 75-м году) нужно будет взять побольше, для друзей, пусть порадуются. Что-то обязательно нужно будет посмотреть для мамы и жены… тьфу, для Инги. С чего это я вдруг её своей женой представил? Понятно, что, в общем-то, рассчитываю на подобную перспективу, но как-то слишком уж естественно я это себе вообразил, минуя даже стадию невесты.

В общем, засунул сумку в ячейку камеры хранения, и теперь с чистым сердцем можно было заняться чем душа пожелает. Сумка через плечо, где лежит мой общегражданский паспорт и деньги в размере пятисот рублей с мелочью, никак не стесняет моих движений.

Направляясь к выходу, ещё раз проверил паспорт и наличность, снова глянул на часы. 8.47. И в этот момент поймал на себе чей-то цепкий взгляд. Принадлежал он невысокому, стоявшему метрах в пятнадцати от меня мужичку неопределённого возраста в кепке, почти как у меня. Он чем-то напоминал бандита Промокашку из фильма «Место встречи изменить нельзя», который примерно в это время как раз и должен снимать Говорухин [6] Съёмки фильма «Место встречи изменить нельзя» начались 10 мая 1978 года. .

Встретившись со мной взглядом, «Промокашка» отвёл взгляд и принялся ковырять ногтем мизинца между зубов, видимо, разыскивая там мясные волоконца. Ладно, мало ли всякого люда трётся на вокзалах, поиграли в гляделки, и будя. Правда, когда я покидал здание вокзала, снова почувствовал буравивший спину взгляд, и с трудом удержался от желания резко обернуться.

В центр ехать не хотелось, я и так его весь истоптал в прошлые приезды. Хотелось бы где-нибудь для начала позавтракать, с вечера не емши. И уж точно не в привокзальном буфете. Снова вышел на Комсомольскую площадь, зорким взглядом окинул окрестности. В пределах видимости ресторанов и кафе не наблюдалось. Что ж, прогуляюсь немного, народ поспрошаю, может, кто из местных подскажет хорошее местечко.

Двинувшись в обход площади, снова почувствовал спиной колючий взгляд. Да что ж такое! На этот раз всё же не выдержал, обернулся. Так и есть, «Промокашка». Увидев, что я его срисовал, тут же попытался затеряться в толпе. Блин, что-то мне такой ход событий переставал нравиться. Может, это человек Сергея Борисовича? Но для агента-наружника он ведёт себя не очень-то и профессионально. Скорее на уголовную личность смахивает, хот пальцы и не в татуировках, как у моего поездного знакомого Лёни Резаного.

А есть, тем не менее, хочется.

— Товарищ, — тормознул я мужика в плаще поверх костюма с дипломатом в руке, — не подскажете, тут можно где-нибудь прилично позавтракать?

— Позавтракать? А, вы, наверное, приезжий, молодой человек… Конечно, вон там, на углу, кафе «Лира». Они в девять открываются, как раз к открытию подойдёте. В «Лире» неплохо кормят… говорят. Сам-то я предпочитаю дома питаться, знакомые просто там иногда бывают.

Действительно, только я подошёл к дверям кафе, как какая-то женщина, наверное, администратор, сняла вывеску «Закрыто» и открыла ключом дверь с той стороны. Так что я стал первым посетителем. Я бы с удовольствием закинул в себя салат и пару шницелей с гарниром, но, чтобы сильно не нагружаться, взял молочный суп с вермишелью, два компота из сухофруктов и большой кусок творожного торта, в котором сладкую творожную середину облегал нежный бисквит. Такое ощущение, что пирог только что из духовки, он вроде бы даже был чуть тепловатым.

Утолив голод, заглянул в отхожее место, после которого, выйдя в небольшой предбанник, ополоснул руки под льющейся из крана умывальника водой. Прежде чем сунуть их под сушилку, посмотрел на своё отражение в зеркале. На мгновение мне показалось, что я вижу напротив того самого, 58-летнего Максима Борисовича Варченко, я даже провёл влажными руками по лицу, снова всмотрелся… Нет, показалось, да и с чего бы? Глюки, может?

Не успел я облегчённо выдохнуть, как дверь туалета медленно открылась и в «предбанник» зашли двое. Одного я узнал сразу — это был никто иной, как «Промокашка». При ближайшем рассмотрении я бы дал ему на вид лет тридцать с небольшим. Второго громилу, напоминавшего немного уменьшенную копию Николая Валуева, я видел впервые. И почему-то сразу понял, что зашли они сюда не нужду справить, а по мою душу.

Громила щёлкнул задвижкой двери и встал у неё, загораживая выход, с безразличным вроде бы видом сунув руки в карманы широких, как у «перестроечных» люберов, брюк. А вот «Промокашка» окинул меня с головы до ног каким-то безразличным взглядом и сипловатым, негромким голосом поинтересовался:

— Жить хочешь?

— Хочу, — с самым искренним видом сказал я.

Мне пока было интересно, что они предпримут дальше, я почему-то почти не испытывал страха, лишь лёгкое возбуждение, сродни тому, что охватывало меня перед выходом на ринг. Во второй своей жизни мне так часто приходилось становиться участником уличных конфликтов, что я даже начал испытывать от этого какое-то странное удовлетворение.

— А если хочешь, то гони лаве из сумки и скидывай с себя шмотки.

— Лаве — это я, так понимаю, деньги? А шмотки все снимать или трусы с носками можно оставить? — как ни в чём ни было поинтересовался я.

— Слышь, глиномес, если будешь вола е…ть, я прямо щас тебя тут и загашу, — вытаскивая из кармана выкидуху, просипел «Промокашка». — Ты чё, не въезжаешь? Скидывай куртяху, джинсы и говномесы. И котлы снимай, они мне приглянулись.

— Простите, а я не понял, какие котлы вы имели в виду? — решил разыграть я дурачка, чтобы ещё больше вывести из себя гопника-переростка.

— Часы снимай, дура, — теряя терпение, чуть не выкрикнул гопник.

— А-а-а, часы… А то я думаю, вроде на мне никаких котлов нет, а вы вон чего, часы… Да без вопросов.