Геннадий Марченко - Второй шанс

– А что же будет с телом, которое я сейчас занимаю? – тихо спросил я.

– Ничего не будет, в него снова вернётся сознание 15-летнего Максима Варченко, который не умел ни книг писать, ни на гитаре играть. Хотя, конечно, твоя мама заметит эти странные перемены, но уж как-нибудь переживёт. Главное, что сын рядом, живой и здоровый, а недавние заскоки посчитает чудачеством переходного возраста.

Я стоял, опустив голову, на которой ветер всё ещё ласково трепал волосы, и меня обуревали такие тяжкие мысли, что хотелось не то что волком выть, а подойти к обрыву и кинуться вниз. Правда, если это всё же сон или какая-то галлюцинация, то настоящего суицида не получится. Да и что это дало бы? Душу-то всё равно изымут и отправят в пункт назначения. И всё, сотрётся личность Макса Варченко, вернее, Максима Борисовича, который в 58-летнем возрасте тихо скончался в собственной постели. То, что в 77-м по-прежнему будет жить прежний 15-летний Макс Варченко, меня как-то слабо утешало.

– А никак нельзя отменить эту… – я проглотил заставивший в горле ком. – Эту операцию по извлечению моей души? Ну или хотя бы отсрочить? Понимаете, я за несколько дней успел так сродниться самим собой молодым, я испытываю от этого такое наслаждение, что… Вы просто не представляете, как мне больно лишь от одной мысли о том, что все мои планы, все надежды что-то изменить в своей жизни, в жизни моих близких, спасти, в конце концов, маму от смертельной болезни и друзей, которые должны погибнуть молодыми!

Теперь уже настала очередь моего собеседника примерно на полминуты задуматься.

– В моей практике был один случай, в викторианской Англии, тоже дама преклонных лет после сбоя, скажем так, программы, вернулась в своё молодое тело цветущей девушки. Конечно, мы, ловцы, не владеем чувствами в привычном для тебя понимании, те эмоции, которые ты ощущаешь в моём голосе, которого на самом деле не существует, не более чем эманация моих мыслей. В тот раз я выполнил свою работу, изъял душу и переправил в «котёл», и мы с ней так же пообщались, как и сейчас с тобой. Она не собиралась никого спасать, в её жизни и так было всё достаточно неплохо. И она не кричала, не впадала в истерику (я так-то тоже не впадаю вроде бы), она всё поняла и приняла как должное. Но я до сих помню её взгляд, в нём были такие тоска и боль, что даже я, существо, свободное от чувств и переживаний, испытал что-то вроде стресса. И сейчас у тебя почти такой же взгляд.

– Но вы ведь всё равно не измените своего решения, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс я.

– Не изменю. Но… Мы можем поиграть со временем.

– Это как? – с надеждой в голосе попытался я посмотреть на него, но он вновь ускользнул от меня каким-то чудесным образом.

– Я же говорю, – раздался голос уже позади меня, – что ни «котёл», ни я неподвластны пространственно-временному континууму. А это значит, что, сколько бы ты в своей новой ипостаси не прожил на Земле, для меня это может быть лишь миллионной долей секунды, а может растянуться на тысячи лет – это уже как я сам захочу. Знаешь, мне захотелось посмотреть, как в этой реальности ты изменишь свою жизнь и жизни других людей. Получится ли у тебя – не знаю, всё зависит лишь от тебя самого.

– Я правильно понимаю, что вы не станете меня сажать в свой «сачок» и бросать в «гравитационный котёл»? – спросил я с замиранием сердца.

– Верно, хотя рано или поздно ты в нём всё же окажешься. Но раз уж ошибка Вселенной дала тебе второй шанс, то попробуй им распорядиться так, чтобы потом не было стыдно ни мне, ни тебе.

Приснится же такое! Я сидел в постели, чувствуя, как капля пота сползает с виска по скуле, и меня слегка потряхивало. Сна не было ни в одном глазу, а разговор с «ловцом», казалось, состоялся только что наяву. Я даже выпростал из-под одеяла ноги и провёл по ступням пальцами, пытаясь обнаружить прилипшие травинки.

Да нет, конечно же, это был сон! Но, чёрт возьми, такой яркий, какого я раньше никогда не видел. Наверное, зря я на ночь, пока писал черновик, сварганил себе здоровенный бутерброд с толстым кругом «Докторской», на полный желудок чего только не привидится.

Или всё же это был не сон? Вернее, сон, но который был сгенерирован этим самым типом, отлавливающим заблудшие души? Я прекрасно помнил последние, сказанные им слова про второй шанс, которым я должен был распорядиться так, чтобы потом ни мне, ни ему не было стыдно. Знать бы ещё, что именно… Понятно, что первоначальный план по спасению жизней близких мне людей остаётся в силе. Что я ещё могу сделать? Спасти страну от развала? Прежде всего, годами пока не вышел, это только в книжках юные попаданцы походя спасают СССР, после чего обычно сюжет обрывается и читатель сам должен догадаться, какое светлое и беззаботное будущее ждёт советских людей под чутким руководством преданных своему делу коммунистов. На самом деле, подозреваю, и взрослый человек, даже занимающий относительно высокий пост, в одиночку хрен чего сделает. Даже генсек, сомневаюсь, вряд ли найдёт поддержку у старых хрычей из Политбюро, для которых первоочередная задача – до собственной кончины усидеть в тёплом кресле и обеспечить своим потомкам безбедную жизнь до седьмого колена.

Вообще идея социализма довольно спорная. Достаточно почитать труды Бориса Чичерина, тот ещё в 1882 году написал книгу «Собственность и государство», в которой прозревает реалии развитого социализма столь узнаваемо, будто писал книгу на 100 лет позже, при Брежневе, а не при Александре III. Дословно, конечно, текст я не помнил, но суть уяснил. Например, был полностью солидарен с ним относительно его взглядов на частную собственность, которая при социализме невозможна.

– Ты чего не спишь?

Сонный голос заворочавшейся на диване мамы вывел меня из раздумий.

– Сплю, мам, просто сон нехороший приснился.

– А ты поменьше книжек сочиняй, вот и не будет всякая ерунда сниться. В твоём возрасте должны быть другие интересы.

Ага, в моём возрасте… Знала бы ты, мамулечка, сколько мне на самом деле лет, по-другому бы заговорила. Но естественно, ничего такого я не сказал, перевернул подушку влажной от пота стороной вниз, натянул одеяло и повернулся на бок. Но сон не шёл, слишком уж сильным было потрясение от встречи с «ловцом», после которого я ударился в философские размышления.

Итак, вернёмся к нашим баранам… Что я могу реально сделать полезного, кроме уже поставленных перед собой задач? Могу, конечно, подмётные письма отправлять, те же самые анонимки, с описанным сюжетом распада державы и просьбой убрать к чертям собачьим Брежнева и посадить на его место более молодого и деятельного политика, да хотя бы Машерова или Романова, так любимых авторами книг про попаданцев.