Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

Император прервался ненадолго, вглядываясь навыкате глазами в сидевшего напротив собеседника, словно пытаясь прочесть его мысли, после продолжил:

— Недавно получил от короля Георга III грамоту, вторую по счету, о том, что та земля их по праву и нужно вернуть. На этот раз грозится взять силой, если по доброй воле не отдадим. И то не пустая угроза — мне доносят, что уже на следующий год враг хочет напасть, собирает свои силы, а с ними и союзников. Притом не только на ту землю, но и здесь, чтобы отрезать наш флот, если надумаем послать туда. Правда, им еще с французами воевать, чтобы вернуть Нидерланды или, по крайней мере, их морские базы, но могут пренебречь ими, если посчитают нас слабее.

Призадумался на минуту, после спросил с заметным беспокойством, даже смятением:

— Как считаешь, брат мой, справятся ли наши там одни, без помощи, и надолго ли хватит их сил? Или лучше отдать, чтобы не губить напрасно своих людей?

Лексей было собрался встать и ответить, как полагается государю, но тот махнул рукой — не чинись уж, мы же вдвоем, — так, сидя за столом, доложил четко и твердо, без тени колебаний:

— Против имеющего там британского флота сил хватит — мы выстроили и оснастили береговые укрепления достаточно для надежной защиты. Нельзя дать противнику возможности перебросить туда новые соединения, для того надо связать его здесь, вести свою игру, а не отсиживаться в глухой обороне. Насколько мне известно, на Балтике и Северном море у бриттов почти двойной перевес в кораблях, тех же линейных, а если еще добавить флот возможных их союзников, то втрое или даже больше. Но можно и нужно вести с ним бой, только не как обычно — строй против строя, как в недавней войне со шведами, так они скоро выбьют наши суда, пользуясь своим превосходством. Примером можно взять сражения эскадры Ушакова против осман, в коих он применил маневренную и решительную тактику, сам атаковал противника, несмотря на его перевес в кораблях и орудиях. Конечно, у британцев и их союзников лучшая выучка и оснащение, но, уверен, с ними также можно справиться. Для того самим надо учиться воевать по новому, каждому — от адмирала до матроса, — знать свой маневр в любом бою, не бояться врага, но и не лезть напролом.

По лицу Павла было заметно, что оптимистичная речь брата в какой-то мере уняла его тревогу, но все же высказал с немалой долей сомнения:

— Дай боже, чтобы так и случилось. Только то, что можно биться с бриттами в море на равных, да еще при их численном превосходстве — укладывается в голове с трудом, но и пасовать нельзя, иначе потеряем к себе всякое уважение. Потому принимай Адмиралтейство, учи моряков и готовь флот так, как считаешь нужным — мне остается лишь довериться, коль сам призвал тебя. Предоставлю все необходимое для того, только не допусти разгрома и позора — в том мое поручение и просьба, за наградою же не постою!

Этот разговор Лексея с венценосным братом состоялся на следующий день после прибытия в Санкт-Петербург. А ранее — весной и в начале лета, — совершил последний объезд своих земель с преемником — контр-адмиралом Морозовым, командовавшим прежде флотилией. Кроме того, что тот был самым старшим по чину после генерал-губернатора, пользовался несомненным уважением и доверием среди моряков и администрации края. Знали его как толкового и решительного командира, в конфликте с теми же англичанами он не побоялся взять на себя ответственность и не допустил их приближения к русским землям. Недостаток же хозяйственной практики Морозов восполнял со старанием, вникал в объяснения и советы предшественника, во время объезда промысловых предприятий не стеснялся расспрашивать сведущих людей об их деле. Обоих губернаторов он знал уже не первый год и вроде поладил с ними, так что Лексей оставлял ему свое детище со спокойной душой, насколько то было возможно накануне предполагаемого столкновения с заклятым врагом.

Отправился в столицу из Новороссийска с небольшим запозданием — в конце июня, — на двух скоростных шхунах, построенных только что на собственной верфи, в них еще сохранился запах сосны. Кроме семьи и нужного в пути скарба, взял с собой доставленные из Екатеринбурга десятипудовую партию ценного металла и еще два пуда серебра — он шел побочным продуктом в золотых месторождениях. Через две недели в Северске пополнили запас золота почти настолько же, набрали еще полный трюм пушнины. Щекотливую ситуацию для самого Лексея создало прибытие на борт флагманской шхуны его второй семьи. Надя и Тома знали о существовании друг друга и их детей, но прежде не виделись, от того пикантной стала первая встреча. Сам мужчина пытался ее избежать, когда долганка заявила, что не останется здесь без него и поедет за ним куда угодно. Уговаривал жить если не здесь, то на своей родине — в Таймыре, — но та ни в какую не соглашалась, твердила свое:

— Мне и детям твоим нужен ты, а с твоей женой как-нибудь уживусь — она будет старшей, а я буду помогать ей, как полагается младшей!

Правда, тут же проявила норов: — А почему она старшая, я ведь первая твоя жена! — но под суровым взглядом своего мужчины поправилась: — Ладно, буду младшей…

Дабы не ущемлять детей от Томы принял ее просьбу, вернее, настояние, взять их на свою шхуну, а не другую — чем они хуже таких же от первой жены, тоже хотят быть с родным отцом! Встретились женщины на палубе — можно считать, на глазах всего экипажа, — обе в окружении своих чад. Лексей, поднявшийся по трапу первым, наскоро представил каждую из них и детей: — Надя, познакомься, пожалуйста — это Тома, вот Лексей, Максим и младшенькая Катя. Тома, вот моя жена Надя и дети — Миша, Маша, а эта малышка Оля. Вы пока побудьте здесь, я скоро вернусь.

Самому Лексею нужно было немедленно отлучиться — отдать распоряжения командиру корабля, — но заметил краем глаза, уже уходя, как замершие женщины обменивались оценивающими и напряженными взглядами, будто дуэлянты перед барьером, как бы стараясь узнать — что можно ожидать от противника. И все же полагал от них мирного исхода и здравомыслия ради стоявших рядом детей, да еще на глазах любопытствующих матросов. Вернулся минут через десять, застал оба своих семейства в более непринужденной обстановке — матери беседовали между собой о чем-то, приглядывая за малышами, а те затеяли возню, невзирая, кто чей. Старший сын Лексей, уже четвертый год ходивший юнгой на разных кораблях, показывал Мише оснастку на носу шхуны и что-то объяснял, а тот слушал и переспрашивал, рассказывал свое — понятно было без слов, что им интересно общение.

Хотя шхуна строилась по заказу с дополнительными каютами для гостей, но места в них хватило впритык для двух немалых семейств. Старшие мальчики, в первый же день облазившие судно, нашли для себя закуток — пустовавшую кладовку рядом с трюмом, — с позволения капитана перешли туда. Сам Лексей расположился в специально предназначенной для него каюте — небольшой, но достаточно просторной для занятий с документами и картами, здесь же на топчане отдыхал. Не дублировал работу штурмана, да и не вмешивался в действия экипажа, но самому было спокойнее знать текущую обстановку на маршруте. Свободное время отдавал семьям, правда, они перемешались, непоседливые малыши не могли усидеть на месте и ходили друг к другу в гости, играли и носились по тесным коридорам, путаясь у взрослых под ногами. Иногда их выводили на палубу подышать свежим воздухом, но под строгим надзором матерей — не дай боже куда-то залезут или помешают матросам!