Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

Сколько времени прошло — не знал, но когда очнулся, в спальне было темно, рассвет еще не проглядывал через зашторенное окно. Свеча погасла, в темноте не видел почти ничего, лишь рядом слабо различалась накрытая одеялом фигура Павла. Тот спал, слышалось тихое посапывание, иногда прерываемое хрипом и стоном, потом снова затихал. Похоже, что боль его отпустила, вот и заснул, только кошмары временами беспокоят. Сам же Лексей чувствовал в себе еще слабость, но она уже не казалось настоль подавляющей, не мешала спокойно думать о происшедшем с ним. Как-то пришла мысль, что контакты с братом обходятся для него уж слишком накладно, буквально отдает тому свои жизненные силы. Ладно еще, если от того будет польза, но почему-то казалось, что с Павлом лишь временное улучшение — ведь повреждения в организме никуда не делись, надо лечить их, но как — не знал. Но не рассчитывать на здешнего лекаря — да лучше самому, по крайней мере, причинит меньше вреда!

Лексей не стал беспокоить спящего больного, тихо покинул его и отправился в обратный путь — полагал, что тот проспит до вечера, за это время сам успеет что-то еще предпринять. Свои планы связывал с командующим Балтийским флотом Траверсе, рассчитывал на его честь и чувство долга, да и с полным основанием полагал, что вряд ли тот причастен к заговору против государя. Сразу после замка направился к особняку адмирала, находившемуся неподалеку, прокоротал остаток ночи у ворот, чтобы не упустить его выезд. Долго не пришлось ждать, едва стало рассветать, когда ворота распахнулись и показался экипаж с парой запряженных коней. Он уже проезжал мимо вставшего у проема Лексея, но остановился, когда тот окликнул хозяина: — Иван Иванович, подождите. Вы узнаете меня — это я, Бобринский!

Траверсе не сразу признал в заросшем мужчине, одетом в невзрачную одежду, своего бывшего начальника. Лишь когда тот снял надвинутый на глаза картуз, а затем расстегнул кафтан и показал под ним Андреевскую звезду, воскликнул в недоумении:

— Лексей Григорьевич, вы ли это?! И почему в таком виде или в бегах?

Поспешил успокоить встревоженного адмирала: — Нет, не в бегах, Иван Иванович, а по вызову нашего государя, Павла Петровича. Почему в таком виде — объясню чуть позже, в приватной обстановке, нам еще многое надо обсудить…

Уже в кабинете командующего Лексей рассказал свою версию происшедшего заговора, причастности к ней высших чинов и о своей недавней встрече с государем. Ошеломленный услышанным, Траверсе долго молчал, а после спросил:

— Лексей Григорьевич, что вы намерены предпринять и чем я смогу помочь вам?

В словах адмирала все же чувствовалось сомнение, потому ответил:

— Возьмите роту десанта для охраны замка — ее сейчас практически нет, сам в том убедился, жизнь же государя в опасности от нового покушения. Вместе отправимся туда, вы получите дальнейший приказ от Его Величества.

— Но, насколько мне известно, государь не может говорить и писать — как же он отдаст приказ? — недоуменно заметил командующий, не отрывая пытливого взгляда от Лексея.

— Скажу я, а Павел Петрович подтвердит глазами или головой — двигать ими он может. Я вам уже говорил, что мы с ним понимаем друг друга без слов, вот и озвучу за него. Или у вас есть сомнение в моей чести?

Во второй половине дня, дождавшись подхода десантной роты из базы в Кронштадте, командующий и его гость направились в замок. Вооруженный отряд, в полной выкладке бежавший за каретой от Адмиралтейства, вызывал любопытство прохожих — те останавливались, глядя вслед, после оживленно переговаривались, обсуждая необычное зрелище. Так, оставляя за собой шлейф общего внимания, меньше, чем, за час добрались к мосту через Фонтанку. Здесь, не останавливаясь, проскочили мимо караулки с дежурившими кавалергардами, те даже не пытались задержать. Спешно расступились, когда скачущий впереди адмиральский адъютант на ходу им выкрикнул: — Дорогу командующему со срочной оказией к Императорскому Величеству!

Как только экипаж остановился у парадного входа, оттуда навстречу выбежал гвардейский офицер, за ним еще трое воинов дворцовой охраны. Вытянулся перед вышедшим из кареты адмиралом и отчеканил как подобало по службе: — Ваше Превосходительно, поручик лейб-гвардии кавалергардского полка Корнеев — честь имею! Дозвольте спросить — по какой надобности прибыли в замок?

Спустившийся следом за командующим Лексей уже в морской форме — ее одолжил Траверсе, примерно одной с ним комплекции, — выступил вперед и произнес твердым командным голосом: — Поручик, мы к Его Величеству по срочной надобности — ему угрожает опасность, нужно немедленно усилить охрану. С нами прибыла рота — она закроет все подступы по периметру замка, поможете бойцам занять нужные позиции. Приступайте, поручик!

После, обернувшись к командиру роты, дал тому указание: — Штабс-капитан, без моего дозволения никого в замок не пропускать, независимо от чина, будь даже наследник-регент. Также и не выпускать — возможно, в замке есть доносчики злодеев, нельзя дать им возможности сообщить о происходящем здесь. В случае неповиновения разрешаю применить силу, а при опасности жизни бойцов — открыть огонь на поражение. Вам понятно, штабс-капитан?

В сопровождении небольшой охраны оба адмирала вступили во дворец, по пустынным залам и коридорам проследовали в покои государя. Никто им навстречу не вышел, даже прислуга, как будто с недугом хозяина здесь никого не осталось. Лишь в комнате перед спальней дремала на лавке средних лет женщина в скромном платье с белым фартуком и воротничком — по-видимому, сиделка. Услышав шаги, она соскочила и замерла, глядя испуганными глазами на вошедших мужчин. Лексей, шедший первым, махнул ей успокаивающе рукой, после произнес: — Можете присесть, если понадобитесь — вас вызовут

Охрану оставили в приемной комнате с тем же приказом — никого не пропускать, сами втроем — с адъютантом, прошли в спальню. Павел еще спал, на его лице сохранялось безмятежное выражение, позволившее судить, что боль к нему еще не вернулась. Рядом на невысокой скамейке сидела государыня — Мария Федоровна, — увидев нежданных гостей, она привстала, оглядывая их недоуменным взглядом. Через некоторое время слабая улыбка тронула ее строгое лицо — по-видимому, узнала деверя. Лексей прежде несколько раз встречался с невесткой, между ними сложились если не дружественные, то, по крайней мере, приветливые отношения. Ему нравились спокойный нрав и радушие хозяйки замка, ее интерес к людям и происходящим вокруг нее событиям, разительно отличаясь в том от своего мужа. Даже внешне супруга была полной противоположностью, ее статная и крупная фигура выглядела особенно величаво рядом с неказистым Павлом.