Владимир Ли - Сын императрицы. Дилогия [СИ]

— Мария Федоровна, ваш сын, Константин, пожелал отречься от престола, государева служба его отвращает и нет у него мочи дальше ее нести. Сам вижу, что у него не ладно и надо пойти ему навстречу. Предложить Александру взойти на трон мы не имеем права по завещанию вашего мужа, да и скажу прямо, как ни горько вам слушать о нем — он пособствует врагам нашей державы, нельзя давать ему волю править страной.

Прервал речь ненадолго, пристально вгляделся в глаза сидевшей напротив женщины в траурном платье, как будто читая ее мысли, после продолжил:

— Нужно ваше согласие на ту перемену, что сейчас изложу. Предлагаю возвести на престол одного из ваших младших сыновей, Николая, регентом же при нем стать вам, государыня. Можете рассчитывать на мою всемерную помощь на посту канцлера или другом, где посчитаете нужным…

В конце июля 1804 года император Константин издал манифест об отречении от престола в пользу Великого князя Николая и назначении регентом вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Для многих, даже близких к вершине власти людей он прозвучал громом среди ясного неба — никто не ожидал такой скорой перемены на императорском троне, да и ничто не предвосхищало ее. Молодой и пышущий здоровьем правитель вдруг ни с того ни с сего отказывается от власти, хотя досужие языки поговаривали о конфликте с канцлером, мол, не обошлось без его вмешательства. Вроде кто-то даже слышал, как высший государственный чин едва ли не прилюдно отчитывал молодого государя исконным русским языком, тот же молчал, прикусив язык! А некоторые кумушки шепотом передавали слухи о некоем наваждении, насланным канцлером-чародеем, наверняка якшаемся с потусторонними духами!

Как бы то ни было, смена власти, кроме сплетен и пересудов, каких-либо серьезных волнений не вызвала. Даже гвардейцы — уж насколько не обходились без них подобные пертурбации, — без громкого ропота приняли назначение малолетнего императора, не достигшего десяти лет, а после присягнули ему. Возможно, тому способствовали караулы десантников, занявших в тот день ключевые посты столицы, а также отряды моряков вблизи расположения неблагонадежных полков. Да и особых перемен в обыденной жизни горожане не заметили — как было ранее, так и осталось. Также в государственных органах — назначенные при прежнем государе чины продолжали служить как ни в чем ни бывало. Лишь в высшем свете с большей опаской стали относиться к всемогущему канцлеру, фактически принявшего на себя обязанности правителя страны — регентство императрицы никого не вводило в заблуждение, все понимали, кто стоит за ее спиной.

Теперь Лексей имел практически полную свободу в выборе и воплощении серьезных преобразований, до сих пор же довольствовался восстановлением прежних структур в министерствах и ведомствах, пострадавших за прошедшее после его отставки время. Следующий проект представлялся намного сложнее, требовал гораздо больше сил и средств для его реализации, также и по сроку — возможно, многие годы, — но считал его чрезвычайно важным и необходимым, без которого остальные планы оказались бы эфемерными прожектами. Ни много, ни мало, замахнулся на крепостное право, связавшее путами по рукам и ногам какую-нибудь реальную перспективу. Ведь для новых дел и развития страны нужны были рабочие руки, которыми могли бы свободно маневрировать, направлять на самые важные проекты — создание собственной промышленности не хуже, чем в европейских странах, строительство дорог, внедрение культурного земледелия, освоение Сибири и Дальнего Востока.

Пока же рабочая сила пребывала в неволе у своих хозяев, государство не могло привлечь для своих нужд крепостных крестьян, составлявших подавляющую часть населения страны. В той же Европе рабство к этому времени отменили в большей части развитых стран в прошлом и даже позапрошлом веках, во многом их успехи, особенно, в промышленном производстве обеспечили свободные руки. Следовало коренным образом переломить такую ситуацию в стране, дать свободу людям, пусть не сразу, а в разумные сроки и продуманно, без ненужной поспешности. Лексей думал об этой проблеме не один день или месяц, еще со времен ссылки, постепенно у него сформировался более-менее проработанный план раскрепощения, рассчитанный, как минимум, на десять лет. Наметил даже примерные сроки каждого этапа, от выкупа крестьян и предоставления им личной свободы до наделения землей и равными с другими сословиями гражданскими правами.

Тем временем в Европе происходили события, имевшие довольно серьезное значение для России. Недолгий мир между английской и французской коалициями грозился вот-вот прерваться, прежде всего, амбициями Наполеона. По-видимому, не довольствовался занятой в последней войне частью провинций Австрии, Баварии и Италии, в минувшем году двинул свои армии в принадлежавший английскому королю Ганновер и захватил его, а после подмял под себя швейцарские кантоны, установив там свой протекторат. Разумеется, противная сторона не смирилась с новыми завоеваниями Франции, спешно стала готовиться к войне и искать союзников, впрочем, французы тоже. К Павлу еще до покушения на него один за другим зачастили послы противоборствующих стран, ему хватило здравомыслия — отказался присоединиться к какой-либо коалиции. Когда же власть принял Александр, то не без участия своего окружения он дал согласие Англии встать на ее стороне, но не успел заключить официальное соглашение. Естественно, после его низложения переговоры с англичанами были свернуты, от имени Павла всем заинтересованным сторонам отправили грамоты о нейтралитете России.

Едва же император скончался и на трон взошел Константин, начался новый тур уговоров европейских монархов, получив отказ, кто-то из них перешел на угрозы, правда, завуалированные — идти на прямой конфликт с сильной державой никто не решился. Та же Англия вначале соблазняла какими-то преференциями, торговыми льготами и инвестициями, после же отворота заговорила другим тоном — о замораживании торговых и прочих сделок, введении эмбарго на вывоз своей продукции и оборудования, отзыве специалистов, даже полном разрыве отношений с Россией как ею, так и ее союзниками. Какие-то основания у них имелись, довольно значительная часть торговли и поставок сложного оборудования приходилась на Англию, Австрию, Швецию, Голландию, Испанию и другие страны антифранцузской коалиции. Впрочем, Наполеон повел себя не лучше оппонентов, тянул на свою сторону как посулами, так и возможными неприятностями — мол, если вы не со мной, то не ждите от меня помощи, когда вас прижмут или вдруг возникнут проблемы, — явно смахивающими на шантаж.